Гость из мира Death Note
Шрифт:
– Упрекаешь, – заметил он, потом добавил: – Даже я против того, чтобы вмешиваться в мировоздание.
Пару минут они молчали.
– Тебе не стоит волноваться, Рюук, – наконец с иронией произнесла Рэм, словно сама мысль, что Рюук может волноваться о чем-то, кроме собственного благополучия, вызывала в ней смех. – Думаю, Ягами сможет одолеть Эла без применения крайних мер. Чем он и занят сейчас.
Рюук ничего не ответил.
* *
Эл сделал усилие, но всё же с трудом заставил себя проснуться. Похоже, он так и отключился в комнате, куда его отвела Алина после его падения в ванной. Сразу после её ухода, он так и остался лежать на кровати, один в квартире Павла, лежать, смотреть в потолок и думать о Койле. Последнее время мысли о нём приходили всё
– Что, кошмары снятся? – услышал он усмехающийся голос за спиной. И даже не вздрогнул.
– Давно не виделись, Рюук, – спокойно отозвался Эл, по-прежнему глядя в потолок. От долгого молчания его голос прозвучал приглушенно и более хрипло, чем обычно.
Бог Смерти, не довольный такой пренебрежительной реакцией на своё появление, придвинулся ближе, зависая прямо над ним. Теперь лицо Бога Смерти находилось в пятнадцати дюймах от его. Рюук не выглядел разгневанным, а лишь с любопытством смотрел на него.
– Ты собираешься поцеловать меня? – иронично поинтересовался Эл, спокойно глядя в нечеловеческие глаза Бога Смерти.
– Ты не удивлен меня видеть? – спросил Шинигами, отлетая от него и с интересом осматривая комнату. Если он ищет яблоки, его ждет разочарование. – Неужели ни капли не соскучился?
Эл повернул голову на бок, продолжая лежать на кровати и наблюдая за перемещениями Рюука.
– Я скорее заинтригован. Ты ведь прилетел не для того, чтобы поинтересоваться моим самочувствием.
Рюук негромко засмеялся.
– А ты догадливый.
Эл пропустил эту колкость мимо ушей.
– Так что тебе нужно? – спросил он, решив опустить ненужные предисловия.
– Хочу предупредить тебя.
– Ты? Предупредить? Меня? – Эл уставился на Бога Смерти с чересчур явным показным изумлением, хотя и на самом деле был удивлен.
Рюук замер посреди комнаты.
– Ты, я думаю, уже давно в курсе того, что я ни на чьей стороне. Эл, Кира – мне всё равно, кто победит. Но есть кое-какие вещи, которые мне не нравятся. – Эл нахмурился, неприятное чувство грозящей беды сдавило грудь. – Я не собираюсь решать всё за вас, но даже меня не очень-то радует нарушение хода мироздания и то, что затеял Лайт.
Эл приподнялся на локтях, не отрывая глаз от собеседника.
– Вот как? И что же Лайт собирается сделать?
– О, вижу, тебя уже заинтересовал наш разговор, – довольно ухмыльнулся Бог Смерти. – А что обычно хочет сделать человек, – он сделал паузу, – совершивший ошибку? – Он засмеялся, глядя на детектива, и больше ничего не проясняя, направился к окну, на ходу бросая: – Пока, Эл.
Тот не стал его останавливать.
* *
Это была настоящая война, война между тремя самыми известными детективами: Койлом, Деневом и Эл, тогда только начинавшим выходить на международную арену, и этим задев самолюбие первого из троих. Эральд Койл был самым яростным его противником, в отличие от Денева не сдался даже после своего поражения. Напротив, взбешенный тем, что не так давно взявшийся невесть откуда детектив внезапно не просто потеснил его на пьедестале, а скинул вниз, как жалкую пешку, мешавшуюся на дороге, Койл решил приложить все усилия, чтобы поставить на место зазнавшегося выскочку. Масло в огонь подлило и то, что Эл решил прибрать к рукам его имя, используя в своих личных целях и тем самым красноречивей некуда говоря Койлу, что тот выбыл из игры. Пусть это и было самоуверенно и нагло, но Элу было не до сантиментов, если использование чужого имени было необходимо для дела.
Как было известно Элу, Койл тогда хотел разучиться поддержкой Денева, справедливо решив, что тот не менее оскорблен спесивостью новоявленного детектива и жаждет поставить того на место. Но ошибся. В отличие от Койла, Денев был уже не в том возрасте, чтобы, будучи разгоряченным жаждой мести, бросаться в новую схватку. Старик Денев, в жилах которого не кипела кровь, как у яростного по своей натуре Койла, преспокойно отдыхал на своей вилле в Ницце и отнюдь не горел желанием
Взбешенный равнодушием Денева, Койл решил взять всё в свои руки. Уязвленное самолюбие сыграло с ним злую шутку. Койл зашел слишком далеко в стремлении сбросить L с его нового пьедестала. В этот второй раз они встретились уже не как два детектива.
Эральд Койл умер в тюрьме спустя год после своего заключения, а мир так и не узнал о том, как сгинул один из величайших сыщиков планеты. L приложил все усилия, чтобы имя Койла не было опозорено, но что-то похожее на чувство вины осталось. Ведь именно он был тем человеком, чья рука толкнула того на путь собственной погибели. “Он заигрался, но и я не чист, как стекло”.
Всегда находится то, что может изменить человека в худшую сторону. Когда-то так было с Эральдом Койлом. Так случилось и с Ягами Лайтом. Был ли он изначально предрасположен к убийствам, или это заслуга Тетради Смерти, которая делает одержимым каждого, кто к ней прикоснётся – интересный вопрос. И есть шанс проверить. Разговор с Рюуком состоялся в четверг, но окончательное решение пришло лишь к вечеру пятницы. Жаль только, что шанс этот будет дорого стоить. А может наоборот, он подарит ему возможность хоть раз в жизни получить то, чего он так сильно хочет. Пусть и не надолго.
* *
Весь вечер пятницы Катя планировала предаваться депрессии. Причин для этого было вагон и маленькая тележка, начиная от страданий по поводу несчастной неразделенной любви, заканчивая отсутствием нормальной еды в холодильнике, за исключением приготовленного маман пирога, прикасаться к которому Катя не решилась благодаря всё еще целому и невредимому инстинкту самосохранения. В общем и целом, создалась самая подходящая ситуация для того, чтобы укутаться в клетчатый пледик и, сидя на подоконнике, меланхолично поглядывать вдаль, опершись лбом о стекло окна и сжимая в руках чашечку с... чем-нибудь. Катя пыталась представить себя в этой позе, но к сожалению, подоконники в их квартире были узковаты и сплошь заставлены Катиными любимыми цветами, поэтому живописная картина с её участием в главной роли отменялась. Вот так всегда. Нет в её жизни места эстетичному страданию. Не быть ей главной героиней романа. С прекрасным принцем на белом коне, тайным воздыхателем, который любил её с самой первой встречи, которая состоялась еще в самом глубоком детстве. И с тех пор стрела любви, поразившая его сердце прямо в правый желудочек и чудом не нарушившая кровообращение, навеки застряла там, и как бедняга не пытался её выковырять, хрен тебе. Вот и маялся он со своей страстью все эти годы, нося во всех четырех камерах своего сердца пылкую любовь к ней, юной диве, поминутно страдая и заливая подушку скупыми, но тем не менее очень горючими мужскими слезами, отчего все перья внутри давно отсырели и сгнили, но это не уменьшило пыл юного воздыхателя. И все эти годы, всё это время она жила и не подозревала о том, как её любят, единственную, неповторимую, несравненную...
Катя на секунду оторвалась от своих светлых грёз, глянула на разложенные перед ней на столе листы с текстами по английскому, и впала в ещё большую депрессию. Нет, этот мир неисправимо несправедлив. Иначе разве пропадала бы она, прекрасная светлая юная дива, во всей красе своих девятнадцати лет, в этой маленькой чахлой квартирке за подготовкой к зачету по английскому, который перенесли на завтра, видимо, для того, чтобы заставить её наипрекраснейшие каштановые волосы преждевременно поседеть от горя и переподготовки? И вместо очаровательного юного принца с черными, как космос, волосами, завтра предстоит ей созерцать недовольную рожу англичанки, которая будет пялиться на неё из-за стёкол своих очков так, словно хочет укусить, причем не просто укусить, а отгрызть порядочный кусок мяса. Жуть-то какая...