Гость из прошлого
Шрифт:
Саша больше не зависала в «Кухне». На Лескову обижались однокурсники, друзья, но у нее физически не хватало времени на посиделки в привычном месте сбора. После занятий, практики она мчалась к Григорию в общежитие. Наладила отношения с дежурными, комендантом. Лескова умела располагать к себе, когда искренне хотела этого, а ради того, чтобы лишний час провести с Гришей, была готова на все. Удовольствие, которое она получала от близости с ним, затмило и их непростое знакомство, и долгое отчуждение. Она открыла для себя новую жизнь в безвременье и наслаждении, в жаре прикосновений, в пламени слов.
– Что-то ты худющая стала, – Римма Григорьевна недоверчиво
– У меня все замечательно, мам! – Саша отвечала, не задумываясь, потому что была уверена в своем нежданном счастье.
Все у нее в полном порядке: с учебой порядок, есть отличный любовник, есть мужчина, который любит и хочет жениться. Сама она – бурлящий поток. В ней столько желаний! Она еще немного погуляет, еще немного подышит пьянящим воздухом свободы и, может быть, остановится. Она была любезна с Дмитрием, страстна с Гришей, кокетлива со многими. Она хотела нравиться, кружить голову, волновать. Ей это удавалось даже слишком хорошо. Девчонки смотрели с осуждением, мальчишки – с вожделением. Она читала в их глазах желание и наслаждалась мгновениями триумфа. Лишь позднее она поняла, как близко подошла к краю, как едва не сорвалась в пропасть. А пока она наслаждалась свободой, откладывая будущее на потом. Жить сегодняшним днем стало для нее неписаным правилом. Такой ритм, такие нравы не могли понравиться Дмитрию, но Саша наивно полагала, что он никогда и ни о чем не узнает.
Прохоров не думал, что его девочка может быть такой расчетливой, такой жестокой с ним. Ее нежелание встречаться списывал на счет девичьей застенчивости, скромности. Он испугал ее настойчивостью. Да, она расслабилась с ним тогда, на базе, а потом пожалела. Решила, что вела себя легкомысленно, и теперь старается доказать ему, что на самом деле она другая. Но однажды он приехал к ее дому без предупреждения. Поставил машину на площадке возле дома, а сам вошел в подъезд, поднялся на нужный этаж. Позвонил – никто не открыл. Прохоров был уверен, что в такое время его Саша всегда дома. Очень огорчился, что ошибся. Почему он решил дождаться ее? Ревность вскружила ему голову. Устроившись на подоконнике, Дмитрий приготовился ждать хоть всю ночь.
Примерно через час он увидел Сашу. Она шла, зябко кутаясь в одетый не погоде плащ. Невысокий парень шел рядом, бесцеремонно обнимая ее за плечи, время от времени целуя в губы. Они словно приросли друг к другу. Прохоров прижался к холодному стеклу лбом. Он следил за каждым их шагом. При свете уличных фонарей он пытался разглядеть лицо Сашиного провожатого. Тщетно. Зато ему «посчастливилось» услышать его голос: парочка стремительно вошла в подъезд. Они решили не пользоваться лифтом, поднимались по лестнице, шумно переговариваясь. Прохоров пулей взлетел на этаж выше. Там на площадке остановился и, прижавшись к стене, стоял, как грабитель, которого застали на месте преступления.
– Ты не пригласишь меня войти? – приятный голос юноши только удесятерил ревность Дмитрия.
– Нет, – она отвечала устало, едва слышно.
– Ты же говорила, что мать уехала на пару дней.
– Уехала, но в мои планы не входило принимать тебя дома, – призывно улыбаясь, сказала Александра.
– Думаешь, я такой рыцарь, чтобы провожать тебя до самой двери и не войти, – настойчивость юноши была вознаграждена. Прохоров осторожно подошел и посмотрел вниз через пролет перил: парень целовал Сашу в губы. Потом они качнулись, неуклюже сошли с места, Шура оказалась прижата спиной к панели. – Я хочу тебя.
– Не слишком ли много для
– Если мы не войдем, я возьму тебя просто здесь! – желая показать, что не шутит, Гриша проворно нашел молнию на брюках Саши. Рывком расстегнул ее, потом пуговицу пояса. Его пальцы нащупали горячую влажную плоть. – Ну, девочка, ты же тоже хочешь…
Саша молча дала снять с себя брюки, повернулась спиной, нагнулась. Полы ее длинного плаща Гриша зажал в зубах. Они были похожи на двух сумасшедших. Ни одному не пришло в голову, что даже в такой поздний час кто-то может их увидеть. Сдерживая стоны, Саша то и дело закусывала губы: как же ей хорошо. Этот невысокий крепыш стоит троих – неутомимый, страстный. Что он сделал с ней – с такой правильной, спокойной девочкой! Теперь она одержима жаждой удовольствий. Это на всю жизнь, навсегда.
Через несколько минут обладания дрожащими пальцами Саша надевала джинсы. Гриша снова крепко властно обнял ее. В тусклом свете сорокаваттной лампочки он выглядел старше своих лет, но в его глазах горел бесовский огонек, которого не бывает в мужчинах возраста Дмитрия. Саша вдруг подумала о том, что никогда не пошла бы на такое с Прохоровым. Вернее, он никогда бы не предложил и не сделал с ней такого.
– Секс – это единственное, что роднит человека с окружающей природой, – отдышавшись, заявил Гриша.
– Какая глубокая мысль, – Саша, наконец, натянула брюки, поправила полы плаща. Она чувствовала себя и блаженно, и отвратительно. Странное сочетание возбуждало. Тело хотело продолжения, а разум предательски отмалчивался.
– Теперь можно войти? – целуя ее в шею, прошептал Гриша.
– Нет. – Она мягко отстранилась от него. Подняла упавшую сумку с пола, достала ключи.
– Шура, ты шутишь?
– Я серьезно.
– Ты дура?
– Нет, я – б… Улавливаешь разницу?
– И что ты будешь без меня делать? – насмешливо спросил Гриша. В этот момент он услышал какой-то странный звук сверху. Поднял голову, прислушался – показалось. Они одни на этой площадке с мигающей лампочкой, крашеными панелями, равнодушными дверьми. Саша уже открыла дверь и переступила порог. – Что собираешься делать?
– Приму душ. От меня спермой разит на километр.
– Саша!
– Что? – устало выдохнула она.
– У нас все было так замечательно. Я уже подумал, что мне, наконец, попалась девушка без комплексов.
– Ты не ошибся, – в голосе Саши звучала нескрываемая ирония. – На твой конец-то я и попалась.
– Хватит умничать. Если ты сейчас закроешь дверь, между нами все кончено, – спокойно и твердо произнес Гриша. – Я не понимаю таких финтов.
– Мне не нужно, чтобы ты меня понимал. Я с тобой просто трахаюсь. Я получаю от этого удовольствие, а сейчас я устала.
– Ты чокнутая, – буркнул Гриша, спускаясь по ступенькам. – Тебе не жаль меня? Так поздно, так холодно.
– Воспоминания согреют тебя. Пока.
Саша закрыла дверь. Она не знала, какая муха ее укусила. Это было наваждение. Гриша стал для нее наркотиком. Без него у нее начиналась ломка, ломка по его голосу, прикосновениям, ласкам. Вот и сейчас захотелось открыть дверь и позвать его, но Шура справилась с порывом. Она сбросила туфли и не спеша подошла к окну. Настроившись увидеть ссутулившегося под порывами холодного ветра Гришу, Лескова обомлела: из подъезда вышел Прохоров. Он шел, тяжело переставляя ноги, как будто у него болели суставы и каждый шаг причинял боль. Словно зная, что она стоит у окна, он остановился и поднял голову. Он смотрел на ее окно.