Государев наместник

Полотнянко Николай Алексеевич

Светешников поднялся с лавки, подошёл к шкафу и взял из него книгу.

– Вот был в том году на Москве, приобрёл. «Хитрости ратного дела» называется. Мудрёная книга, не для моего слабого умишки. А вот эта книга, – хозяин достал её из шкафа, – как раз по мне и в моём деле большая помощь – «Книга сия глаголемая по-эллински и гречески арифметика, а по-русски цифирная счётная мудрость».

– Не хочешь быть дворянином, тогда проси почёта гостиной сотни. Стань тем же, кем был твой отец, – сказал Хитрово, удивляясь простоте Семёна Светешникова. Другой на его месте взял бы от государя всё, что тому

по силам дать.

– В гости мне никак нельзя, – вздохнул хозяин. – Достаток не тот. Усолье у меня недавно, двух лет нет, да и то спасибо Василию Григорьевичу Шорину, что за меня поручился.

– Так ничего и не желаешь получить от великого государя? – спросил Хитрово.

– А что мне желать? – погрустнел Светешников. – Здоровья? Так в том государь не мочен. Слаб я грудью, Богдан Матвеевич. Одно слово, не жилец. Скажи великому государю, что всем-де Светешников доволен и молит Бога, чтобы продлились дни его царствования во славу единого Бога и Спасителя рода человеческого.

– Добро, – промолвил Хитрово. – Так и скажу великому государю и знаю, это его порадует, что есть такой честный и прямодушный человек, как ты.

– Прости меня, недостойного, если что сказал не так.

– Пустое. Ты мне пришёлся по сердцу. И помни, что через меня ты можешь в любой час обратиться к великому государю.

– Спасибо на добром слове, – сказал Светешников. – Изволишь, Богдан Матвеевич, пройти в опочивальню, отдохнуть после обеда?

– На границе я отвык жить по-московски, – усмехнулся Хитрово. – Хотя смолоду спешил после обеда залечь на перину, а другой сверху накрыться. Посему удовлетвори мое любопытство, покажи соляные промыслы и то, как они устроены.

Светешников кликнул ключника Савельева и приказал ему готовить коней для поездки на промыслы. В комнате было душно, и они вышли на крыльцо, с которого открывался богатый вид на волжский плес. От усольской пристани уходил купеческий струг с солью, а на его место встала громадная, нагруженная лесом лодка.

– Варницы страх как прожорливы, – сказал Светешников. – Вблизи дровяного леса почти нет, возим из Заволжья.

Десятник Курдюк подвёл к крыльцу заседланных коней. Светешников и Хитрово выехали со двора и наезженной дорогой направились к Усолке. Вечерело, но было тихо, сентябрьское солнце не палило, а овевало землю приятным теплом. Осины кое-где вспыхнули радужным цветом листьев, рябины пожелтели, и красные гроздья ягод стали заметнее взгляду, пахло сыростью палой листвы.

Но вскоре вид леса стал меняться: стало больше попадаться неживых безлистных деревьев, запахло сначала чуть ощутимо, но затем всё сильнее прогорклым дымом. Семён Светешников закашлялся и виновато посмотрел на Богдана Матвеевича.

– На варницах всегда смрадно, – сказал он. – Может, не пойдём туда?

– Невелика помеха – дым, – возразил Хитрово. – Синбирская гора всё лето горела. Я к дыму привычен.

Соляной промысел открылся весь сразу за поворотом высокого берега. На пустом ровном месте невдалеке друг от друга стояли четыре большие и высокие рубленые избы, из каждой через отверстие вверху стен в пять-шесть ручьёв валил дым, который растекался по округе густой сизой пеленой.

– Да у тебя тут, Семён Надеевич, чисто преисподняя, – сказал Хитрово. – Видно, недаром

соль солона.

– Вот эта варница называется «Гостеня», далее «Любим» и «Хорошава», – указал Светешников. – А новый сруб назван по имени батюшки «Надея».

Возле каждой варницы стояли громадные поленницы дров, а под дощатыми навесами лежали, сложенные друг на друга рядами, рогожные кули с солью.

– Показывай всё, от начала и до конца, – сказал Хитрово.

Приезд хозяина с важным гостем был замечен, к ним поспешил человек в грязной рубахе до колен, его голые ноги были всунуты в короткие валенки.

– Самый важнейший на промысле человек, – сказал Светешников. – Трубный мастер Васька Осётр.

– А почему сей знаменитый муж ходит без штанов? – удивился Богдан Матвеевич.

– Отвечай, Васька, куда штаны дел? – строго спросил хозяин. – Ещё вчера они на тебе были.

– Сгорели, Семён Надеевич, возле варницы. Стрельнуло полено, и штаны вспыхнули, сам еле жив остался.

– Знаю, где они сгорели, – сказал Светешников. – Веди к трубе и показывай. А за штаны и вчерашний запой спиной ответишь!

Осётр сник и побрёл к соляной трубе.

О том, что река Усолка солона, люди знали с давних пор. В её пойме вырывались родники, которые были тоже солоны. Однако из поверхностных вод добычу соли организовать было невозможно, требовалось делать скважины, чтобы добраться до насыщенных солью растворов, а они залегали всегда достаточно глубоко, и их добыча была непростым делом.

Со временем пытливый ум русских умельцев разрешил задачу устройства буровых сооружений совершенно независимо от заграницы. Система древнего русского способа бурения напоминала способ извлечения воды из колодца при помощи журавля. Высота журавля достигала восьми саженей. Бурение начинали с устройства колодца, который укреплялся срубом, далее скважину начинали бурить и в неё осаживать деревянные трубы. Эта работа продолжалась до тех пор, пока из земли не начинал поступать насыщенный соляной раствор.

Богдан Матвеевич заглянул в трубу и увидел лишь темноту.

– Глубоко дыра? – спросил он трубного мастера.

– Сорок саженей, меньше никак нельзя, рассол не тот. Вот, попробуй, боярин, – сказал Васька и пододвинул к Хитрово бадью.

Богдан Матвеевич окунул в раствор указательный палец, лизнул и сморщил лицо, язык обожгло горечью, сквозь которую стал проступать острый, как пламя, вкус соли.

– Крепка водица! – крякнул Хитрово. – Запить бы надо.

Васька уже держал наготове ковш с водой. Богдан Матвеевич несколько раз обильно прополоскал рот и сказал Осётру:

– Вот где крепость настоящая. А ты, дурак, вино хлещешь, деньгами соришь!

– Я ведь ему двадцать рублей в год плачу, на всём готовом, – сказал Светешников. – Такое жалованье не всякий воевода имеет, а он штаны заложил за чарку. Тьфу!..

– Пойдём, Богдан Матвеевич, похвалюсь тебе «Надеей», новой варницей.

Васька Осётр, выскочивший навстречу именитым людям в надежде получить на опохмелку, остался возле соляной трубы в унылом разочаровании.

Варница встретила Хитрово и Светешникова сильным и частым звоном, её потолка не было видно из-за дыма от очагов, на которых стояли црены (железные корыта) с кипящим солевым раствором.