Государево дело
Шрифт:
– Ну, хорошо, – сдался Август. – Я расскажу вам всё что знаю.
– Внимательно слушаю.
– Давайте начнем с того, что основатели ордена преследовали самые благородные цели. Просвещение народа. Совершенствование христианства. Достижение благоденствия…
– Я сейчас заплачу от умиления!
– В ваших словах чувствуется скепсис. Что, впрочем, неудивительно. Даже в наше просвещенное время никто не верит в благородные порывы. Что уж тут говорить о прошлом… В общем, обществу «Креста и розы» приходилось скрываться от фанатиков, поскольку само упоминание о необходимости «совершенствования
– А разве протестанты не занимались этим самым «совершенствованием»?
– Полноте, Иоганн! На смену одним фанатикам пришли другие, ничуть не менее жестокие и догматичные. Костры, на которых Кальвин сжигал инакомыслящих, мало чем отличались от костров Торквемады.
– Ну, допустим. Но при чем тут мой отец?
– Ваш благородный родитель, как бы это помягче…. В общем, Сигизмунд Август был особенно знаменит двумя чертами характера. Склонностью к авантюрам и полным неумением держать язык за зубами. Как вы, вероятно, знаете, он вступил в общество розенкрейцеров, и торжественно поклялся хранить их тайны, но…
– Растрепал о них всему миру?
– Ну, не «всему миру», но, в общем, вы, пожалуй, правы. Именно что растрепал!
– Что было дальше?
– Поначалу его пытались образумить. Однако ваш батюшка не унимался…
– После чего его убили!
– Скажем так, – дипломатично заметил герцог, – смерть вашего незабвенного родителя произошла при невыясненных обстоятельствах. Неизвестно даже, приложили ли к этому руку люди из общества креста и розы.
– А кто же ещё?
– О!!! Поверьте, ваш отец умел наживать врагов! Кстати, только этим вы на него и похожи.
– Хм. Ваша Светлость, мне показалось, или в ваших словах есть какой-то намек?
– Вовсе нет! Как вы могли подумать такое, Ваше Величество!
– Ладно, проехали. Положим, вы правы, и мой папенька умер от того, что споткнулся на ровном месте. Но ведь человек, покушавшийся на меня и моих кузенов, явно из числа этих самых розенкрейцеров!
– Может и так, а может он купил это кольцо у старьевщика или вовсе убил и ограбил прежнего владельца. Но в любом случае, сейчас «Орден креста и розы» объявил о своем существовании открыто, а потому у него нет причин мстить за разглашение тайны.
– И как давно это случилось?
– Четыре года назад.
– Хорошо. Может быть, позже мы вернемся к этому разговору, но теперь давайте поговорим о делах более насущных. Что князья думают о моем предложении?
– Видите ли Иоганн, – вздохнул герцог, – они…
– Не доверяют мне?
– Пожалуй, что так. А ещё боятся вашей репутации. По большому счету, никто не хочет войны. Даже Ольденбурги и их сторонники. Но, в ваше миролюбие не верит никто. Слишком уж вы удачливы в сражениях. К тому же, глава их рода – Кристиан Датский не слишком ладит с вами. А тут ещё эта история с рижской ведьмой… Я же говорил, что вы умеете наживать себе врагов! – Далась вам эта ведьма! Право, что за блажь палить на кострах женщин, вся вина которых лишь в том, что им завидуют соседки.
– Вы не верите в колдовство? – широко распахнул глаза отчим.
– Нет.
– Может быть, вы тогда не верите и во Врага рода человеческого?
– В Рогатого-то? Тоже не особо.
– А в Бога
– Вот в Бога, как раз верю, – ухмыльнулся я и, поманив своего собеседника пальцем, шепнул ему на ухо: – Но главное, Он верит в меня!
Едва высокопоставленный гость покинул покои Августа Младшего, к нему насторожено заглянул его старший брат Юлий Эрнст Даненбергский. Убедившись, что никого посторонних нет, герцог расслабился и вальяжно присел на одно из кресел.
– Ваш пасынок уже покинул нас? – с деланым безразличием поинтересовался он.
– Как видите, – буркнул в ответ хозяин.
– И какова была цель его визита?
– А что в замочную скважину было плохо слышно? – съязвил Август.
– Я только что подошел! – ледяным тоном отвечал ему глава дома Вельфов, яростно сверкнув глазами.
– Да так, пустяки, – пошел на попятный младший брат. – Тонко намекнул, что независимость города Брауншвейга слишком большая роскошь по нынешним временам.
– Это совсем не пустяки, – вздохнул Юлий Эрнст. – Было бы опрометчиво оставлять эту проблему нашим потомкам.
– У нас с вами нет наследников, – поморщился в ответ Август.
– Мы еще не так стары, – возразил брат, которому не так давно исполнилось сорок девять. – Я вполне еще могу стать отцом, да и вам рано отчаиваться. [109]
– Клара Мария ещё жива, – отмахнулся правильно понявший намек герцог. – Да и от больной от неё беспокойства не меньше, чем от здоровой! Не говоря уж о Иоганне Альбрехте…
109
Единственным выжившим ребенком Юлия Эрнста была дочь от первого брака. А вот Август Младший в нашей истории после смерти Клары Марии женился на шестнадцатилетней княжне Доротее Ангальт-Цербсткой. Их потомство и правило в Брауншвейге.
– О чем вы?
– Он зачем-то заинтересовался обстоятельствами смерти отца.
– И что же вы ему рассказали?
– Ни-че-го! – отчеканил Август.
– Ну и ладно. Давайте лучше подумаем, как использовать вашего пасынка в наших интересах.
– Боюсь, это невозможно. Он совершенно неуправляем!
– А вы пробовали? – лукаво усмехнулся Юлий Эрнст. – Наверняка у него есть слабые места, помимо матушки, которую он просто засыпал драгоценными мехами из своей Московии!
– Что вы имеете в виду?
– Да так, есть одна мыслишка. Но мне необходимо ваше содействие.
Моё появление на съезде принесло немало изменений в его регламенте. Первым делом, для такого важного участника как русский царь, на самом почетном месте поставили кресло с балдахином, заменяющее трон. Это, в свою очередь, вызвало ряд перестановок и теперь по обе руки от моего величества сидят протестантские князья, а, напротив, с мрачным выражением на лице восседает Фердинанд Баварский, рядом с которым сиротливо жмется граф Хотек. Судя по всему, чех отправил императору донесение о моих предложениях, и, не зная какой реакции ожидать, старается помалкивать.