Государи и кочевники

Рыбин Валентин Федорович

— По нашим расчётам, Дюгамель прибудет в Тегеран до наступления холодов, — отвечал император.

— Пожалуй, да, — согласился Кланрикард. — Но русская медлительность! Увы, она заставляет опасаться заморозков.

— Что вы имеете в виду, господин посол? — спросил Николай.

— Ваше величество, прошло полгода с того дня, как посольство получило отставку, но граф Симонич пребывает в Тегеране и поныне. Я могу понять истинную причину вашей медлительности, но, увы, этого не могут понять ни королева Виктория, ни премьер Мельбурн, ни лорд Пальмерстон.

У них, боюсь, создастся впечатление, что русские умышленно затягивают смену посольства, чтобы выиграть время для каких-то действий в Кабуле.

— Ну, это абсурд, господин Кланрикард, — развёл руками Нессельроде. — Полнейший абсурд.

— Лорд Пальмерстон обеспокоен пребыванием в тех местах поручика Виткевича, — уточнил англичанин. — Если у него нет никаких дел к Дост-Мухаммеду и гератским ханам, то почему он находится там? К тому же, по сообщениям служащих Ост-Индской компании, Виткевич имеет при себе бумаги, обеспечивающие ему неограниченные полномочия.

— Господину Дюгамелю дано указание немедленно отозвать поручика Виткевича и направить в Россию, — заверил Нессельроде и посмотрел на императора. Тот чуть заметно кивнул и заговорил сам:

— Да, господин посол, поручик Виткевич отозван. Но во избежание кривотолков, я должен сообщить вам, что направлен он был в Кабул для собирания сведений, относящихся исключительно к торговле. Поездка Виткевича в Кабул была вызвана тем, что в прошлом году Санкт-Петербург посетил посланник Дост-Мухаммеда с целью завязать торговые сношения. Вот мы и послали к афганскому правителю своего человека. Подозрения и тем более жалобы генерал-губернатора Индии Окленда совершенно безосновательны.

Кланрикард внимательно слушал, вытянув шею и приподняв бровь. Разъяснения из уст самого российского императора убеждали. И государь, видя, что Кланрикард заинтересован в деле, внушительно продолжал:

— Россия не имеет никаких намерений нарушить спокойствие британских владений в Индии. И уж если есть держава, которая могла бы питать некоторые опасения или предъявлять некоторые жалобы, то это Россия. Нам хорошо известно, с какой неутомимой деятельностью английские путешественники возбуждают волнения среди народов Центральной Азии и распространяют тревогу даже внутри тех стран, которые соприкасаются с нашими границами.

Кланрикард удивлённо повёл плечами и мягко возразил:

— Ваше величество, ваше мнение ошибочно.

— Англия, — продолжал император, не слушая возражений посла, — старается вытеснить нашу продукцию со всех среднеазиатских рынков. И доказательством этому служат высказанные вашим агентом соображения… Кажется… Бёрнсом.

— Ваше величество, мне непонятно ваше раздражение.

— Раздражение? — усмехнулся император. — Никакого раздражения. Мы стремимся разрядить создавшуюся угрозу в Персии и привести дипломатические сношения России и Англии в рамки 1834 года, когда воссел на трон царствующий ныне Мухаммед-шах.

— К этому же стремится и Сент-Джем, ваше величество.

— В таком случае, господин посол, морская демонстрация в Персидском

заливе и занятие острова Карек, а также распространение слухов о возможном занятии шахского трона Зелле-солтаном противоречат нашим обоюдным стремлениям. Ныне для нас нет более благородной миссии, как соглашение между представителями России и Великобритании и их совокупное старание упрочить власть нынешнего персидского монарха, возведению которого на престол содействовали оба двора.

— Я понял, ваше величество, — кивнул Кланрикард. — Вы настаиваете на выводе английской эскадры из Персидского залива…

— Да, господин посол. И как только мы узнаем, что наша просьба выполнена, российскому посольству в Тегеране будет дано указание впредь действовать сообща с английским посольством.

В ходе беседы Кланрикард понял, что одержал ещё одну дипломатическую победу, но ничем не выдал своего торжества.

— Ваше величество, — с подчёркнутым равнодушием продолжал Кланрикард, — я согласен со всеми вашими доводами и заверениями. Но разговор сугубо конфиденциальный принял бы более действенный характер, если б был доведён в письменном виде до Сент-Джема.

— Разумеется, господин посол, — согласился Николай I и распорядился: — Карл Васильевич, соблаговолите изложить суть нынешней беседы и отправить в Лондон нашему послу.

Этого только и ждал Кланрикард, ибо только он один из сидящих здесь знал, что, получив письменное заверение русского двора в дружбе к англичанам, Великобритания выведет эскадру из Персидского залива, но введёт войска в афганские города. Русский государь поймёт тогда, как ловко обманут, но на разрыв с Англией не решится. А пока, довольные исходом беседы, высокие господа направились на царственный ужин, устроенный в честь английского посла.

На другой день Кланрикард и Нессельроде отправились в Санкт-Петербург, а через несколько дней Министерство иностранных дел России отправило в Лондон своему послу Поццо-ди-Борго депешу относительно дальнейших отношений с Сент-Джемом. Наступило некое затишье, и продолжалось оно ровно столько, сколько потребовалось времени, чтобы добраться фельдъегерю до Лондона, Поццо-ди-Борго встретиться с лордом Пальмерстоном, английскому курьеру из Лондона добраться до Индии и передать секретное распоряжение лорду Окленду. В конце 1838 года тридцать тысяч английских и наёмных индийских солдат вторглись в Афганистан.

Вторжение англичан в Афганистан было оговорено в особой декларации, написанной Сент-Джемским кабинетом. Кланрикард пожаловал в Зимний дворец к Николаю и самолично зачитал её.

Царь стоял у окна, в профиль к английскому послу, смотрел на площадь, но слушал внймательно. Кланрикард членораздельно зачитывал о тайных сношениях Дост-Мухаммеда с Персией, направленных против Англии, о неудачной торговой миссии Бёрнса, сорванной, опять же, Дост-Мухаммедом. В декларации указывалось: как только в Афганистане будет заменён правитель и установится спокойствие, англичане выведут свои войска.