Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени

Султанов Турсун Икрамович

В опубликованных в «Сборнике» В. Г. Тизенгаузена извлечениях из «Муизз ал-ансаб» почему-то оказался несоблюденным главный принцип организации генеалогического материала источника, а именно: в персидском оригинале имена принцев крови (по терминологии источника — оулад) отмечены кругом (малым или большим, очерченным одной или двойной линией), а имена принцесс крови (по терминологии источника — упас) заключены в малый прямоугольник-квадрат. Результат такого вольного перевода оказался плачевным: многие десятки принцесс дома Чингиз-хана, словно по мановению волшебной палочки, превратились в принцев. Именно их, этих «принцев» из «Сборника» В. Г. Тизенгаузена, которые в действительности принцессы и которые явились в историю в результате ошибочного действия переводчика, я и называю в настоящей работе Чингизидами — «подпоручиками Киже».

Пишущий эти строки не мог, конечно, взять на себя труд сличить с персидским подлинником все переводы-извлечения из «Муизз ал-ансаб», опубликованные в «Сборнике» В. Г. Тизенгаузена. Я взял лишь некоторые места из тех страниц «Сборника», на которые в исследовательской

литературе ссылки делаются чаще всего. Мой перевод-расшифровка, как увидит читатель, сильно отличается от перевода В. Г. Тизенгаузена. Но эта разница объясняется просто: у В. Г. Тизенгаузена не только не расшифрованы графические фигуры и построения в «Муизз ал-ансаб», но в ряде случаев оказались перепутанными линии, которые, часто переходя с одного листа на другой, соединяют графические фигуры, на которых обозначены имена детей, с графической фигурой, на которой обозначено имя их отца. Имена Чингизидов — «подпоручиков Киже» в переводе В. Г. Тизенгаузена выделены мною курсивом.

Переводы-извлечения

Из «Сборника» В. Г. Тизенгаузена (т. 2, с. 62–63)	Из «Муизз ал-ансаб» (л. 26а–27а)
Родословие Урус-хана разделено на три отдела: А. потомство сына его Токтакия, Б. потомство другого его сына Тимур-Мелика и В. третьего его сына Коюрчака или Койричака.	У Урус-хана было 15 детей: 8 сыновей и 7 дочерей.
А. У Токтакии было 6 сыновей: 1) Бахши-бий; 2) Севди; 3) Татли; 4) Анике-Булад; 5) Бугучак и 6) Тенгриберди. Из них Бугучак был отец 4 сыновей: 1) Мухаммеда; 2) Ахмеда; 3) Алия и 4) Имен-бия. Остальные пять показаны бездетными.	Имена его дочерей (каждое имя в отдельности вписано в квадрат; в общем перечне детей Урус-хана они соответственно значатся: 6-м, 7-м, 8-м, 9-м, 10-м, 11-м, 12-м ребенком): 1) Шукур (или Шекер), 2) Туглу-бий, 3) Ирен-бий, 4) Суду-бий, 5) Менглик-Туркан, 6) Оглан-бий, 7) Менгли-бий.
Б. У Тимур-Мелика значится 12 сыновей [17] : 1) Сейид-Али; 2) Сейид-Ахмед; 3) Токта-Пулад; 4) Туглук-Пулад; 5) Шукур; 6) Туглу-бий; 7) Иран-бий; 8) Суду-бий; 9) Менглик-Туркан; 10) Оглан-бий; 11) Менгли-бий и 12) Кутлу-Бука [18] . Из них у 3-го (Тукта-Пулада) было 2 сына: 1) Тогай-Пулад и 2) Сарай-Пулад; у 4-го (Туглук-Пулада) также 2 сына: 1) Ак-Пулад и 2) Берди-Пулад; у 12-го (Кутлу-Буки) 4 сына: 1) Джинг-Пулад; 2) Кутучак; 3) Ядгар и 4) Нусрет.	Имена его сыновей (они отмечены кругом или двойным кругом; в общем перечне детей Урус-хана они соответственно значатся: 1-м, 2-м, 3-м, 4-м, 5-м, 13-м, 14-м, 15-м ребенком).
В. Коюрчак был отец 3 сыновей: 1) Борак-хана; 2) Ракыя и 3) Паенде-султапа; последние два бездетны, а у первого (Борак-хана) было 4 сына: 1) Сеадат-бек; 2) Абу-Саид; 3) Мир-Касим и 4) Мир-Сейид.	Первый сын Урус-хана — Токтакия; он царствовал (его имя вписано в прямоугольник с двойной линией, который соединен с большим кругом с двойной линией). У него было три дочери: 1)Яхши-бий, 2) Севди, 3) Татлы (каждое имя в отдельности вписано в квадрат) и три сына (имена вписаны в круг): 1) Анике-Булад, 2) Бугучак, а этот Бугучак имел трех сыновей и одну дочь: а) Мухаммад, б) Ахмад, в) Али, г) Имен-бий (первые три имени вписаны в круг, а последнее — в квадрат); 3) Тенгриберди.
Второй сын Урус-хана — Сайид-Али.
Третий сын Урус-хана — Сайид-Ахмад.
Четвертый сын Урус-хана — Токта-Пулад. У него было два сына: а) Тагай-Пулад, б) Сарай-Пулад (каждое имя вписано в круг).
Пятый сын Урус-хана — Туглук-Пулад. У него было два сына: а) Ак-Пулад, б) Берди-Пулад (каждое имя заключено в круг).
Шестой сын Урус-хана — Кутлу-Бука. У него было три сына: а) Джинг-Пулад, б) Кутучак, в) Ядгар (каждое из этих имен вписано в круг) и одна дочь по имени Нусрет (имя вписано в квадрат).
Седьмой сын Урус-хана — Тимур-Малик; он царствовал (его имя вписано в прямоугольник, очерченный двойной линией и соединенный с большим кругом с двойной линией).
Восьмой сын Урус-хана — Куйурчук. У него было две дочери: а) Пайанде-султан, 2) Рукийа (каждое имя вписано в квадрат) и один сын по имени Барак. Барак царствовал (его имя вписано в прямоугольник, очерченный двойной линией и соединенный с большим кругом с двойной линией).
У этого Барака было 4 детей: дочь Сеадет-бик (имя вписано в квадрат) и три сына: Абу Са'ид, Мир-Касим и Мир Сайид (каждое имя вписано в круг).

17

Указанные здесь «12 сыновей» Тимур-Малика в действительности — дети Урус-хана. В Парижской рукописи «Муизз ал-ансаб» (л. 27а) Тимур-Малик показан бездетным. Это отчасти и понятно. По характеристике Натанзи, автора «Мунтахаб ат-таварих-и Му’ини» (написано в 1413 г.), Тимур-Малик-хан был большим любителем наслаждений, постоянно предавался пьянству и разгулу, «спал до полудня»,

что укрепило расположение людей к его политическому сопернику, и «большая часть улуса, отряд за отрядом, перешла к Токтамышу». Тимур-Малик потерял свою власть, а заодно и жизнь [Кляшторный, Султанов, 1992, с. 201–202].

18

Здесь В. Г. Тизенгаузеном или издателями его материалов сделано такое примечание: «Расположение имен в рукописи Муизза неясное и возможно, что некоторых из перечисленных 12 сыновей Тимур-Мелика следует считать сыновьями Урус-хана» [СМИЗО, т. 2, с. 63, примеч. 1].

Итак, в результате крупного недоразумения в один из популярнейших в ученых кругах послевоенных лет сборников материалов, посвященных истории Золотой Орды, были впущены «вирусы» — носители дезинформации, которые, проникнув оттуда, из источниковой базы, в исследовательскую литературу, оказали пагубное влияние на научные построения многих медиевистов, пользовавшихся этим сборником. Таким образом, в целом направлении отечественного востоковедения создалась тупиковая ситуация. Выход из тупика ясен — надо повернуть обратно. В данной тупиковой ситуации это означает — назад к первоисточнику, т. е. к персидскому оригиналу «Муизз ал-ансаб». В Санкт-Петербурге в Институте восточных рукописей РАН имеется микрофильм прекрасной по исполнению и сохранности парижской рукописи этого замечательного письменного памятника. Остается лишь надеяться, что в недалеком будущем найдется востоковед, имеющий опыт работы с рукописным материалом, и возьмет на себя тяжкий, но, при создавшемся положении дел, необходимый труд по переводу-расшифровке и подготовке к изданию первой части «Муизз ал-ансаб», содержащей генеалогии Чингизидов XIII — начала XV вв.

К сказанному выше добавлю следующее. В рукописном фонде Института восточных рукописей РАН хранится рукопись редкого тюркского сочинения под названием «Таварих-и гузида-йи нусрат-наме» (написано около 1504 г. в Средней Азии). Это произведение интересно во многих отношениях. В частности, оно содержит разделы, в которых приводятся подробные родословные Джучидов и Чагатаидов XIII — начала XVI вв., которые могут быть, а точнее — непременно должны быть, использованы при работе над соответствующими разделами «Муизз ал-ансаб». Генеалогию Чингизидов анонимный автор «Нусрат-наме» завершает такими словами: «В настоящей родословной упомянуто то, что стало известно из разных хроник, а также то, что содержит изустное предание. Каждому, кто узнает дополнительные сведения об их потомках, надлежит внести это в данный перечень имен» [Нусрат-наме, л. 128а]. Была ли в числе литературных источников составителя «Нусрат-наме» также и «Муизз ал-ансаб», остается вопросом, не имеющим пока решения.

Весьма отрадно, что долгие ожидания наконец оправдались. За последние годы в Республике Казахстан вышла из печати серия книг по государственной программе «Культурное наследие», в их числе и «Му‘изз ал-ансаб». Перевод с персидского языка, примечания, факсимильный текст этого важнейшего источника подготовлены профессором Ш. X. Вохидовым, крупным знатоком мусульманских рукописных книг [Му‘изз ал-ансаб, 2006].

Глава VIII

Судьба властной элиты восточного Дешт-и Кипчака и степной государственности

История складывается непредсказуемо: порою громкое событие, будоражившее общество, может скоро забыться и стать рядовым фактом прошлого, а порою, наоборот — казалось бы, самое ординарное событие, казалось бы, самое обыденное явление может при стечении обстоятельств иметь поразительные последствия в жизни страны и судьбе ее населения. Этот тезис хорошо иллюстрирует история образования Казахского ханства.

Джучиды дольше всего правили в Казахских степях; в Казахском ханстве дольше всего сохранялись традиции кочевой государственности; казахские жузы впоследствии также были присоединены к Российской империи, как и все основные части Джучиева Улуса. Поэтому эта глава настоящей книги специально посвящена вопросам казахской государственности и общества ханского периода.

Время образования Казахского ханства

В XV в. на территории, занимаемой нынешним Казахстаном, появилось новое государственное образование, возглавленное султанами Гиреем и Джанибеком, потомками Джучида Урус-хана (ум. 1377 г.). Та часть кочевников Восточного Дешт-и Кипчака, которая примкнула к ним, носила название казаки (казахи). Сложилась новая ветвь Чингизидской династии, правившая более 350 лет вновь образовавшейся этнополитической общностью — казахским народом.

Однако в отечественной исторической науке до недавнего времени проблему собственно казахской государственности не выделяли, поставив в один ряд с иными событиями политической истории казахского общества. Между тем именно эту дату, т. е. время возникновения национальной государственности, следует считать переломной не только в политической, но и этнической истории казахского народа. Ибо становление и развитие нации невозможно без сохранения исторической памяти народа, а к числу наиболее значительных вех в историческом прошлом всегда и везде относится время возникновения национальной государственности, независимо от того, каков был социальный облик этой государственности и какая форма государственного устройства была приемлема и возможна в те времена [Султанов, 1971, с. 54–57].

Ныне в суверенной Республике Казахстан проблемами предыстории и истории первой казахской национальной государственности занимается немало молодых и талантливых исследователей. Это, вне всякого сомнения, отрадное явление. Однако все же следует отметить, что не всем молодым коллегам с моей исторической родины в равной мере свойственны научная корректность и беспристрастность. В науке безнравственны не только фальсификация и карьеризм, но также и любая форма плагиата, нетерпимость к инакомыслию, ослепление учеными степенями и званиями. Вступившему в мир большой науки следует помнить слова великого российского востоковеда Василия Владимировича Бартольда (1869–1930), который еще в конце XIX столетия писал: «Печально, когда… представитель науки, которому даны все возможности выдвинуться при помощи ума и таланта, ищет скандального успеха, бесцеремонно выступая против живых и мертвых коллег» [Бартольд, т. 5, с. 311].