Государственная недостаточность. Сборник интервью
Шрифт:
– А в Думу баллотироваться не собираетесь?
– Нет, не собираюсь. Я уже два раза баллотировался и за эти два похода такого насмотрелся там, что больше не хочу. Теперь, наверное, буду писать сатирическо-политический роман. Материала предостаточно.
– У вас есть афоризм – «Сначала врагом является тот, кто не с нами, потом тот, кто против нас, потом тот, кто не поспевает за нами, потом кто слева, потом кто справа». А кто враг для вас?
– У беллетриста врагов быть не должно, он же не политик. Писатель обязан понять всех. Возьмите мои произведения, вы не найдете там ни одного по-настоящему
– Какова ваша идея?
– Моя идея проста – я хочу, чтобы Россия опять стала сильной, богатой и просвещенной страной.
– Этого все хотят.
– Конечно, но способы достижения этого у всех разные. Когда я слушаю наших правозащитников, то у меня создается впечатление, что их больше волнуют интересы Европы или Америки. Они смотрят на Россию глазами другой цивилизации, как командированные….
– Вы стали известным писателем довольно рано. Больше того, каждая ваша книга становилась бестселлером. В чем секрет?
– Этот, как вы говорите, «секрет» очень раздражает критиков. Что такое, в сущности, критик? Тот же учитель из школы для дефективных, который заставляет детей читать. И критик, навязывая читателю собственное мнение, заставляет читать те книги, которые ему нравятся. Я же никогда не ориентировался на критиков, никогда не играл в литературные игры, а писал о том, что меня волновало, и, как оказалось, волновало других людей. Печально видеть, как многие писатели пытаются ухватить какие-то модные идеи, теряют время, гоняясь за премиями. Надо писать о том, что волнует по-настоящему, тогда читатель полюбит тебя… Тогда и успех будет.
– Вы женаты уже тридцать лет и вместе со своей женой производите впечатление очень благополучной пары. Есть какой-то рецепт?
– Прежде всего, несомненно, есть элемент везения. Наверное, наши с женой социально-физические параметры подошли друг другу. Впрочем, сколько пар, которые вначале идеально подходят друг другу, но потом, в процессе развития, как-то расходятся, и брак распадается. Кроме того, я всегда был настолько занят, что было некогда задумываться над тем, а удачно ли я женился? Ведь люди начинают экспериментировать со своей судьбой, когда спрашивают самих себя: а счастлив ли я, может, я мог бы быть еще счастливее? У меня на это времени нет. Зато практически все мои герои задумываются над этим. В каждой моей книге есть мужчина, готовый сбежать в новую жизнь.
– А что такое семья в вашем понимании?
– Это космос. Через семью со свистом пролетает мир, вся история человечества. В катаклизмах мир выживает только благодаря семье.
– Вы как-то сказали, что хорошая жена – это прежде всего хороший сосед по коммунальной квартире. Что вы имели в виду?
– Я имел в виду не только жен, но и мужей тоже. У жены и у мужа должна быть способность уживаться в одной квартире, умение мириться с недостатками того, кто рядом. Я жил много лет в коммуналке и хорошо знаю, что это такое.
– Поэтические строчки «Светлоглаза и светловолоса, мы с тобой как две капли воды…» были посвящены, как я понимаю, вашей дочери?
– Да. Но у нее уже у самой двое детей, и на этом они останавливаться не собираются.
– Она унаследовала
– Это зависит от того, что понимать под творческими способностями. Она всю свою творческую энергию вкладывает в семью. Она семейная дама.
– Круглые даты наталкивают на размышления – что уже сделано и как сделано. Вы довольны тем, как вы прожили свои первые пятьдесят лет?
– Я Скорпион, а Скорпионы никогда довольными собой не бывают. Кроме того, я еще и сатирик, что тоже не предполагает самодовольства. Нет ничего печальнее для писателя, чем остановиться в своем развитии и самодовольно заниматься самоповторением.
«Литература способна встряхнуть это время!»
– Вы приехали к нам благодаря поддержке правительства Москвы и департамента по делам культуры и печати. Что весьма удивительно, ведь вы в общем-то всегда были оппозиционным писателем.
– А ко мне хорошо относится московская власть, федеральная – хуже… С прошлым министром культуры Швыдким у меня были сложные отношения, и по его ведомству я почти не ездил в командировки. А ведь мы с ним давние знакомцы, были в одно время членами бюро Краснопресненского райкома комсомола: я был секретарем комсомольской организации Союза писателей, а он – журнала «Театр». Кстати, первым секретарем райкома был Павел Гусев – нынешний редактор «Московского комсомольца». Он, между прочим, прототип Шумилина – героя повести «ЧП районного масштаба».
– В одном из последних номеров «Литературной газеты» у вас вышел публицистический материал о роли современного писателя, который должен помочь подняться России. Можно поспорить, ведь литератору вовсе не обязательно тянуть такой груз…
– Бездари и не тянут. А таланты, подлинная творческая элита всегда работали и работают на свой народ и государство. Это главное отличие элиты от высокопоставленной творческой челяди, которая вот уж пятнадцать лет усердно воспитывает в народе комплекс неполноценности. А надо внушать людям идеологию созидательного реванша. Подспудно в России эта энергия есть, но задавлена, а ее надо направить на исторический прорыв к модернизации, к новой организации общества, восстановлению геополитической, попранной в годы распада СССР.
– И наступит эра милосердия, когда преступность победят не карательные органы…
– В чем-то Аркадий Вайнер был прав. Ведь, согласитесь, шестидесятые-восьмидесятые годы и были «эрой милосердия» в сравнении с двадцатыми-тридцатыми или девяностыми. Сегодня нужна позитивная идеология. «Государственный антисоветизм» себя исчерпал. Последние десять-пятнадцать лет в книгах, в фильмах, в передачах только и делали, что рыдали, «как в России все хреново» было от монголов до распада СССР. Но Россия ведь никогда бы не стала великой державой, будь в ней все хреново. А почему? Народы, связавшие свою судьбу с русскими, не вырезали, не уничтожали, не задавливали, как, к примеру, славян в Германии, их не ассимилировали насильно, как русских в Латвии… Да разве чуваши и удмурты, до того как к ним пришла Россия, могли иметь свою, пусть автономную государственность? В историческом опыте нашей страны много положительного, и на него надо опираться.