Государственный обвинитель

Зарубин Игорь

— Ну что? — спросил у него Дробышев, когда он вошел в кабинет. — Как она?

— Говорил я, лучше Чижу отдай. — Самойлов криво ухмыльнулся.

— Что такое? — насторожился Дробышев.

— Да ничего, работает.

— Ну так это же хорошо, что работает, — улыбнулся начальник. — Или не так?

— Ты не понял. Она серьезно работает. На полную катушку, понимаешь? Это, конечно, не мои проблемы, тебе отвечать, но передал бы ты это дело кому-нибудь, пока не поздно, а то она что-то там копает по поводу Тыквиной.

— По

поводу Тыквиной? — Дробышев достал из пачки сигарету и начал ее потрошить. — Ей что, показаний мало? Что она лезет?

— Это ты у нее спроси. — Самойлов встал. — А мне уже пора.

Как только он вышел, Дробышев схватил трубку телефона и набрал номер:

— Алло, Клюева? Это правда, что ты там бурную деятельность развила?

— Ну, Дмитрий Семенович…

— А ты точно знаешь, что делаешь? И зачем тебе анализы его мочи потребовались?

— Ну как же? — спокойно ответила она. — Все по правилам. Или я что-то нарушила?

— Наташа, что ты делаешь? — тихо, каким-то не то просящим, не то примирительным тоном спросил он.

— Ничего, — ответила она после короткой паузы. — Только свою работу.

— Наташ, я…

— Наталья Михайловна, — поправила она. — Вы же сами просили. Разве не так?

— Да-да, конечно. — Дробышев вздохнул и повесил трубку.

Сразу же после звонка Дробышева раздался еще один телефонный звонок. Голос Наташа узнала сразу.

— Здравствуйте. Наталья Михайловна?

— Здравствуйте.

— Как ваши делишки? — вежливо поинтересовалась трубка.

— Делишки у простых смертных, а у меня дела, — не к месту пошутила она.

— Да-да, конечно. — Трубка захихикала. — И все же, серьезно. Я слышал, что у вас там какие-то проблемы возникли с этим Дрыговым.

— Да нет, никаких проблем, если честно. — Наташу начало раздражать все это. Уже третий день ей все подряд стараются намекнуть, что она что-то делает не так, хотя она прекрасно поняла, что надо делать.

— Ну смотрите. А то в случае чего мы с удовольствием поможем. Если какая-нибудь дополнительная информация понадобится, то…

— Большое спасибо, — перебила она как можно вежливей. Но трубка совершенно не обиделась и продолжала болтать:

— Если что, то вы только скажите, и мы передадим это дело более опытному прокурору. Трудно ведь так прямо сразу начинать с подобного рода случаев. Да и если провалите, очень будет обидно, правда?.. Очень обидно. Доказывай потом, что ты настоящий прокурор и можешь нормально делать свою работу.

— Да-да, я понимаю.

— Вот и хорошо, что понимаете. — Постепенно голос в трубке начинал меняться. Теперь он не казался Наташе таким уж приятным. — А раз понимаете, то не буду вам мешать. Всего хорошего.

Голос в трубке сменился короткими гудками.

Это было больше чем неприятно. До суда осталась всего неделя, а

обвинение держится просто на волоске. Любой адвокат, знающий немного больше, чем азбука и таблица умножения, сотрет ее в порошок. Но как только она начинает серьезно работать, ей сразу начинают со всех сторон намекать, что она делает совсем не то, что нужно. Но не может же она надеяться на то, что судьям тоже позвонят из «смежного ведомства» и объяснят, как надо судить. На это, в конце концов, есть Конституция и Уголовный кодекс. Их пока еще никто не отменял. Если они изменят законы, то она будет действовать по ним, а пока…

Она сняла трубку и набрала номер.

— Алло. Вадим Станиславович Дрыгов? Здравствуйте, из Краснопресненской прокуратуры вас беспокоят. Не могли бы вы со мной встретиться?..

Он был точь-в-точь как на фотографии. Только волосы не короткие, а длинные, до плеч, патлы, пучковатая бородка и желтый прыщ на самом кончике носа. Открыл дверь и, нисколько не удивившись, сказал:

— Ну входи, чего застряла. Не стой на сквозняке.

Наташа вошла, и он закрыл за ней обшарпанную дверь.

— Не разувайся, а то испачкаешься. У меня такой срач после вчерашнего, что хоть дом сноси.

Сам он был в носках. В каких-то болотных синтетических носках, которые начинают издавать запах через час после того, как их надевают. Наташа сняла плащ, повесила его на вешалку и вошла в комнату, куда, не став ее дожидаться, удалился Дрыгов.

Он сидел на диване и чистил воблу. Кивнул ей на табуретку у журнального столика и спросил:

— Пиво будешь?

— Нет, спасибо. — Наташа села, оглядываясь по сторонам.

— А что будешь? — Дрыгов выудил из нутра рыбины воздушный пузырь и стал его обжигать спичкой. — Кроме пива нет ни хрена. Ну еще чай. Степан через час только приползет, да и то много не притащит.

— А кто это — Степан? — спросила она.

— Как это — кто? — Он сунул обеленный пузырь в рот и покосился на нее. — Ты что, разве не позировать к нему пришла?

— Нет, не позировать. Я к вам.

— Ко мне? — Глазки у Дрыгова забегали, на физиономии появилась блудливая улыбочка. — Ирка, да как я тебя сразу не узнал! Богатой будешь.

— Я не Ира. Наташа почувствовала себя неловко. — Я же вам…

— Ага, Светка, купилась! — Он засмеялся, вдруг схватил ее за шею, притянул к себе и попытался поцеловать.

— Эй, вы что?! Пустите немедленно! — Наташа оттолкнула его и вскочила. — Да что вы себе позволяете, в конце-концов?!

— А что? А что я себе позволяю? — Дрыгов недоуменно посмотрел на нее, стараясь хоть что-то понять.

— Вы что, ничего не помните? — спросила Наташа.

— А что я должен помнить?

— Ну как? Я же звонила вам вчера. Договорилась, что встречусь.