Государственный обвинитель

Зарубин Игорь

— Я постараюсь, — еле слышно прошептал тот.

— Громче!

— Я постараюсь! — Федор Иванович отвел взгляд.

— Все слышали?! — Короткий оглянулся на приятелей. Те закивали. — Ну смотри, профессор, тебя никто за язык не тянул. И не вздумай на самом Деле ментам ябедничать, а то… — Он взял его пятерней за горло и слегка сдавил. Томов-Сигаев начал хрипеть.

— Не смей им ничего платить! — закричала жена, как только парни выкатились из квартиры. — Слизняк чертов, зачем ты им обещал?

— Я

не обещал, — оправдывался Томов-Сигаев. — Я сказал, что постараюсь.

— Постара-аюсь… — передразнила она его. — Да как ты вообще мог вляпаться в такую историю? И не смей ни копейки брать с моей книжки, понял? Сам вляпался, сам и выкручивайся, мокрица!

— Замолчи! — вдруг закричал он. — Замолчи, блядь усатая, а то все зубы на хрен повышибаю!

Не успела она раскрыть рот от изумления, как Томов-Сигаев подскочил к ней и со всей силы вкатил такую оплеуху, что она повалилась на бок.

— Хватит! — продолжал кричать он ей прямо в лицо, брызжа слюной. — Хватит, натерпелся! Всю жизнь кровь из меня сосала, прорва! Если ты сейчас не заткнешься, если ты свою пасть не закроешь, то я тебя прибью, скотина! Заткнись, я сказал! Ты слышишь меня — заткнись, сука! Заткнись, последний раз повторяю!

Он совсем не замечал, что она не проронила ни звука, с ужасом глядя на мужа, и все продолжал кричать, потрясая кулаками перед ее носом:

— Замолчи, а то убью! Заткнись! Заглохни!..

Потом он лежал на кушетке с ледяной грелкой на лбу, а Эллочка метеором носилась по квартире, принося ему все новые и новые таблетки.

— Вот это выпей, Томичек… И вот это, от головной боли… от напряжения, успокоительная. Ничего-ничего, как-нибудь выкрутимся — Дай мне записную книжку, — сказал он скинув со лба ее мокрую ладонь. — Там, на журнальном столике.

— Да-да, сейчас-сейчас, уже-уже.

— И телефон принеси! — крикнул ей в спину.

— Конечно-конечно, сейчас-сейчас.

— Алло, Леня?.. Это Томов-Сигаев тебя беспокоит, добрый вечер. — Ой грозно посмотрел на жену, и та послушно вышла на кухню впервые за двадцать лет их супружеской жизни. — Леня, у меня к тебе большая просьба. Ту партию, последнюю, ты еще не продал?.. Ага, ну тогда снижай цены. Только чтобы взяли за три дня. Ну так надо, потом рассчитаемся. Понимаешь, тут у меня обстоятельства… Долго рассказывать. И еще просьба, поспрашивай там, может, кто-нибудь захочет мою машину купить тысяч за восемь. Она у меня почти новая, ты же знаешь, всего полтинник пробега… Да нет, долго рассказывать. Ну, если серьезно, то задолжал тут кое-кому. Очень серьезные люди, шутить не станут… Тридцать тысяч, представляешь. Нет, ты не волнуйся, в следующей партии я с тобой полностью рассчитаюсь, ты же меня знаешь. Только мне деньги через неделю нужны… Ага, постарайся, милый, очень тебя прошу. Я в долгу не останусь…

Ну все, пока, спасибо тебе большое.

Повесив трубку, Федор Томов-Сигаев посмотрел на жену, сидящую в самом дальнем углу кухни и глядящую на него с испугом, и вдруг впервые за всю жизнь почувствовал себя мужчиной…

Два врача

— Алло, Наталья Михайловна, здравствуйте. — Склифосовский прижал трубку к уху и огляделся. — Это Склифосовский вас беспокоит.

— Что-нибудь случилось? — спросила она.

— Нет, пока ничего, — но… — Он запнулся. — Я просто вас спросить хотел.

— Спрашивайте.

— Вот скажите, Наталья Михайловна, а если Юм ко мне придет, что мне делать? Вам сразу позвонить или по ноль два?

— Он что, появлялся? — испуганно воскликнула она.

— Нет, я же сказал: «если». Если появится, что мне тогда делать?

— Ну если он появится, то можете не волноваться, — ответила она. — Наши люди его сразу же возьмут. Всего хорошего.

— А откуда они узнают?! — закричал он, пока прокурорша не успела повесить трубку.

— Что? Вы что-то еще хотели спросить?

— Да-да, я хотел спросить, а как же они узнают?

— Как это?.. А разве у вашего дома никто не дежурит? — удивилась она.

— Не-ет. — Склифосовский на всякий случай выглянул в окошко. — Нет, тут нет никого.

— Как это нет? Как нет? Да что вы такое говорите? — закричала на него она. — Не может такого быть!

— Извините, — испугался он. — Но я правду говорю. Тут нет никого. Я вот сейчас в гастроном ходил, за пивом, и меня даже никто…

Но в трубке уже были короткие гудки.

Они приехали через час, две машины. В дом ворвалось человек пять с автоматами, Склифосовского повалили на пол и долго обыскивали.

— Все нормально, — наконец сказал кто-то, и ему позволили подняться.

— Здравствуйте, — тихо сказал Склифосовский, отряхивая штаны.

— Я лейтенант Семашко, — холодно представился старший, сухощавый брюнет с маленьким шрамом на лбу. — Нам велено тебя, паскудника, охранять, чтобы с тобой ничего не случилось. Хотя, если честно, если тебя грохнет кто-нибудь, особо переживать не стану. Так что не вздумай фокусничать. Все понял?

— Чего же не понять? — Склифосовский пожал плечами и виновато улыбнулся.

— Вот и хорошо. — Семашко положил автомат на стол и плюхнулся на диван. — Два врача — Склифосовский и Семашко, понял юмор? А теперь можешь заниматься своими делами. Попить у тебя есть что-нибудь?

Остальные четверо разбрелись по дому. Один Устроился в передней, другой ушел в спальню, а двое полезли на чердак.

— Хотите пива? — спросил Склифосовский. — у меня свежее, «Ячменный колос». Или вы на службе?