Готамерон. Часть I

Рид Элисон

Вяло махнув рукой, Грог вместе с товарищем зашагал к роще. Барон рассчитал верно, назначив его главой охраны. Наемники на ферме нуждались в уверенном лидере, крестьяне принимали его за своего, Орвальд же в итоге получал надежную защиту и от тех, и от других. Как и многие, Грог недолюбливал землевладельца, но считал жадного толстяка вынужденным злом. Без железного кулака Орвальда фермерское хозяйство в долинах пришло бы в упадок, развалившись под натиском бандитов, «муравьев» или вечно голодных крестьян.

Еще Грог не забывал о родителях. Рудольф и Мария тоже были крестьянами, но свободными и далеко не самыми бедными, почти что йоменами. Раньше отец даже управлял собственной фермой, но когда ее

разорили бандиты, вместе с женой перебрался на одно из горных хозяйств на юге, где теперь работал старостой. Там Грог прожил один год, после чего вернулся в долину с мечом у пояса и надеждой на лучшую жизнь. Если бы отец так сильно не любил свой дом, он бы давно переселил его и мать в ближайшую к Готфорду ферму или общину, или вовсе устроил на работу в город, за стенами которого царили мир и спокойствие.

— Что нахохлился, брат? — вырвал его из дум задорный голос воина.

— Размышляю.

— Ну вот, снова начинается, — промямлил наемник, передразнив его меланхоличный тон. — Я такой правильный, честный и благородный. Ниргал меня разорви, я же прирожденный рыцарь! Что я делаю среди этого немытого сброда? Все ради родителей… Ага?

— Ага, — передразнил Грог. — Заглохни Бод, а то зубами подавишься.

— Ты и сам прекрасно знаешь, зачем присоединился к нам. Где еще на этом дрянном острове ты получишь столько воли? — Внезапно Бод криво улыбнулся и продолжил вкрадчивым голоском. — Тут ведь как, брат, каждый берет и глотает столько, сколько ему дают.

— Что ты хочешь этим сказать?

Бод уже давился смехом, на ходу почесывая промежность.

— А ты как думаешь? У каждого свое место и поза. Я, конечно, не вагант, да и в «Каменной мачте» тебе это лучше объяснят. По существу, ситуация предельно простая. Нисмант и прислушник сосут у Вимана. Ополченец сосет на двоих у Вульфгарда и Мариуса. Бандит причмокивает у Ходда. Крестьянин обсасывает копье Орвальда… Чмок, чмок. Каждый на своем месте. Понимаешь? В своей бессменной позе. Только наш брат — наемник…

— Что?

— Сосет, но не глотает, — захохотал парень, обдав его гнилым дыханием.

Про Бода можно было сказать все что угодно, но занудой его назвать язык не поворачивался. Молодой наемник в свои семнадцать немногим отличался от других воинов, разве что крестьян бивал реже, а на просьбы о помощи отзывался чаще. Здесь на фермах Грог считал его лучшим другом, если их посиделки в «Дырявом кошеле» и совместную рубку хищников можно было назвать дружбой. Остальные наемники считали Бода ненормальным, так что у молодца просто не было выбора. Свободно общаться юнец мог только с ним, но лишь до тех пор, пока рядом не было Верфа, Кассии, Гримбальда или Фергуса, о которых парень знал не понаслышке.

— Ты здесь ради денег, — уже серьезно произнес Бод. — Ради звонких монет. Без них наша жизнь стала бы ничуть не лучше, чем у поганых крестьян. Грязный, трусливый скот! Говорят, привыкли жить честно. Ага? По совести. Бесхребетные твари.

Воин с негодованием плюнул на пыльные сапоги, всем своим видом дав понять, что одна мысль о них вызывает у него отвращение.

— Мои родители крестьяне, — напомнил Грог, и весельчак тотчас присмирел. — Это ты родился у наемников под боком, а я пахал и сеял пока ты рубил мечом овец и гоблинов. Смотри, договоришься у меня! Возьмусь опять за плуг и сделаю по тебе две ходки.

Наемник беспокойно оглянулся и тряхнул головой, выдав жалкое подобие улыбки. Все знали, что Грог не церемонится с теми, кто оскорблял его родителей. Бод как всегда неудачно пошутил и теперь надеялся сгладить резкие слова. В долине, где жили наемники, существовал свод неписанных правил, большая часть которых касалась поведения. Слабые уважают сильных, но и о себе не забывают. Страх, частые извинения и вовсе были

недопустимы. Решив избавить Бода от оправданий, Грог легонько саданул того кулаком в бок, дав понять, что долг уплачен.

Парень обрадовался, схватил висевший на груди рог мирквихтта и подал сигнал остальным наемникам. Только после этого толпа в тридцать человек кое-как зашевелилась и последовала за ними вдоль опушки. Оттуда наемники направились в сторону пологого холма, возвышавшегося на краю леса. Это место считалось сердцем хозяйского домена. На дальней его стороне располагалась трехэтажная усадьба, в которой жила семья Орвальда, а вокруг возвышался десяток построек, большую часть из которых составляли склады и бараки. Была там кузница и уютная таверна с манящим названием «Дырявый кошель», а в роще по соседству серой громадой высилась древняя часовня.

Грог и Бод шли во главе отряда, растянувшегося на добрую сотню шагов. Оба несли тяжелую броню и оружие, поминутно бросая взгляды на хребты Рудных гор вдали над пашнями. Миркхолд был покрыт каменными наростами, словно спина диковинного чудовища, но в центре острова земля была ровной, как водная гладь. Поля и фермы располагались в плодородной долине, окруженной скалами. Грог насмотрелся на унылый пейзаж еще в детстве и давно мечтал покинуть эту тюрьму. Живи он ради себя, его бы здесь и не было. Человеку при оружии и деньгах не составляло никакого труда убраться с острова. Он мог пойти в Готфорд и уплыть из городского порта или отправиться с караваном через Змеиный виток, а дальше сквозь горы прямиком к Майнриму, стоящему на краю Жемчужной бухты, откуда на лодках к кораблям подвозили всех желающих.

Вспомнив о Змеином витке, Грог еще раз поглядел на горы. Дорога до Майнрима была самой опасной. Он знал всего нескольких йоменов и крестьян, которым удавалось подняться через змеиное ущелье к Оркладу, и все они отзывались об этом месте как о выгребной яме. Проход в Рудные горы находился на высокогорных пастбищах в полудне пути от фермы Октана и был отделен по бокам от горной гряды остроконечными вершинами Тельма и Вырна, названными в честь двух самых длинных рек Магории. Путь к Оркладу вел сквозь глубокое ущелье, тот самый «Змеиный виток». Назвали его так из-за кривой дороги, которая, подобно ползучему гаду, вилась среди скал. Почва там была камениста, поросшая чертополохом и усеянная костями животных. Кроме гоблинов, ящериц и ядовитых насекомых в мрачном ущелье не было живности. На другом его конце в долине был выстроен Орклад — небольшой городок старателей, служивший перевалочным пунктом между долинами Миркхолда и горным массивом на юго-востоке. Там, в центре пустоши у подножья горы Трида, стояли полсотни каменных домов и пять сторожевых башен. В Оркладе постоянно жили только ополченцы и охотники, а шахтеры прибывали на постой, после чего снова поднимались в горы. Там же, рядом с бараками стражей, находились ямы, где в ожидании приговора томились арестанты кампании «Второй шанс». Их, закованных в кандалы, этапировали по крутой тропе на высокогорное плато Пайнрут, где находились глубочайшие в мире риклиевые шахты. Три из них, согласно закону, были вверены арестантам, в то время как в трех других трудились простые шахтеры. В Пайнруте были высокие каменные стены, а сам город старателей был поделен надвое, хотя на деле и заключенные и простые шахтеры свободно заходили друг к другу на огонек, устраивая попойки и поножовщины. За порядком в Рудных горах следил специальный отряд королевских солдат, а также наемники, нанятые губернатором Мариусом. Раз в три месяца через ущелье к ним приходил караван, вывозивший риклий и кладенцовую руду из Орклада в городской порт. Все это добро, в конечном счете, поступало в плавильни Старграда, где кузнецы короля день и ночь создавали оружие для войны с никтами.