Готамерон. Том III. Вестники бури

Цепляев Андрей Вадимович

– Я долго думал, как помочь тебе найти родных. Однажды во сне ты обмолвился, что принес клятву. В юности вы порезали запястья и смешали кровь, как вихтфорды.

– Да. Что с того? Я ведь даже не помню, как он выглядит.

– Тебе и не надо. Возможно, он вспомнит тебя, когда увидит.

С этими словами Олдрич вручил ему металлический брусок. Предмет был холодным и гладким, с острыми углами и отполированными гранями. На его обратной стороне Грог обнаружил длинную, стеклянную мензурку, наполненную бурой жидкостью. Конец мензурки закрывала пробка.

Поднеся непонятный артефакт к жаровне, Грог

в изумлении заметил, что жидкость как будто убегает. Тонкой струйкой она стала взбираться по стенке сосуда, а затем присосалась к пробке, словно хотела ее выдавить. Стоило ему повернуться в сторону учителя, и бурая масса послушно сползла на дно.

– Что это за дрянь? Она живая?

– Пока ты спал, я взял у тебя кровь и смешал ее с одной капризной субстанцией, а затем добавил щепотку пыли грозовых камней, – с гордостью молвил чародей. – Получился волшебный маяк. Я заговорил его на две стороны. Жидкость в сосуде будет тянуться в сторону того, в чьих жилах течет твоя кровь. Чем ближе он будет к тебе, тем большее ее будет у горлышка. На родственников, если они у тебя есть, маяк не подействует. На женщин, с которыми ты спал, тоже. С его помощью ты найдешь только своего кровного брата.

Грог бережно прижал к груди волшебный брусок. Олдрич велел ему сесть на койку и сам расположился напротив. В руках у него появился кожаный пергамент с множеством линий, прямоугольников и квадратов, похожих на тоннели с комнатами.

– Не благодари, – отмахнулся некромант, прочитав мысли. – Бангладор стер память не только тебе, но и твоим близким. Возможно, этот человек тебя даже не узнает.

– Я хотя бы попробую.

– Если захочешь с ним встретиться, делай это ночью. В пути сторонись дорог и ферм. Не разговаривай с чужеземцами, и тем более остерегайся всадников. Решай сам, каким путем пойдешь на север. Я могу посоветовать самый короткий – через Северный лес, мимо Забытого озера, а затем на восток звериными тропами к горе Рэйвер Пик. Это одна из самых высоких вершин на острове. Ее ты ни с чем не спутаешь.

– Мне обязательно так дичиться? – спросил он, с трудом вспоминая упомянутые некромантом места; все, за исключением Северного леса, который считался самым дремучим на Миркхолде.

– Скоро нас начнут искать, так что будь готов ко всему. До тех пор, пока на стороне Сомбры некроманты, даже мне угрожает опасность.

Грог понимающе кивнул, продолжая разглядывать металлический брусок с углублением для мензурки. С ребром огра в груди он и сам не мог подолгу сражаться.

– Теперь слушай внимательно, нисмерон. – Олдрич свернул пергамент и передал ему. – Место, куда ты отправишься, редко отпускает людей. Я расскажу тебе все, что знаю о нем. К сожалению, совсем немного.

– Знание – как лекарство, полезно в малых дозах.

Некромант повернул голову, обратив черный провал под капюшоном в его сторону.

– Так говорил твой бывший ученик, – пояснил Грог, после чего из-под капюшона раздался протяжный звук, больше похожий на стон.

– Это на него похоже. Бангладор всегда много говорил и плохо слушал.

1-й месяц лета, 5 день, Трида

Воды подземного озера медленно двигались во мраке. В свете факела искрились зеленые наросты на стенах пещеры. Поминутно

тишину нарушали сбивчивые удары капель, срывавшихся с каменных сосулек. Узкая, песчаная насыпь, окаймлявшая озеро, упиралась в покатый склон, за которым тянулся широкий разлом, озаренный светом солнца.

Александр давно заметил, что Корундовый холл не похож на прочие гроты. С тех пор, как отец дозволил ему выходить из города, он смог побывать во многих пещерах. Самой глубокой из них была Крысиная нора, та самая, где сейчас жил Ходд со своей шайкой, а самой опасной – заброшенный рудник рядом со Змеиным витком. Во многих он встречал диких зверей, разбойников и даже нежить; но только не здесь. Корундовый холл всегда был чист и гостеприимен, как настоящий холл в замке.

Плот, на котором они скользили по озеру, покачнулся. Александр испуганно вскрикнул и попятился, схватившись за плечо Фалеза. Лысый ополченец состроил жуткую гримасу, словно его заставили съесть головку чеснока.

– Простите, ваша милость, – извинился толстощекий стражник, – но вы стояли слишком близко к краю. Так нельзя. Плот может перевернуться.

– Правильно! Потому ты должен был стоять там, где велено.

Александр направил факел на то место, куда была спущена веревка. Вода в озере была мутной, как в закрытых лагунах у моря. В зеленой глубине плавала песчаная крошка вперемешку с гнилой листвой и бледными рыбками.

– Не в обиду будет сказано, но вам бы сперва плавать научиться, а уж потом в воду лезть, – молвил лысый ополченец.

Совет остался без внимания. Фалез был добрым малым, в меру тупым и грубым, как и все простолюдины. Второй подбородок и мясистое лицо, не делали его красавцем, зато сражался ополченец как тролль, и ел почти столько же. Он бы с радостью брал его с собой чаще, если бы тот следил за языком.

Подняв факел выше, Александр коснулся пылающей головней сосулек. Раздалось мягкое шипение. Встав на колени у края плота, он закатал рукава рубахи и потянул за веревку. Фалез взялся за весло и начал грести. Постепенно стены пещеры расступились. Берег растворился во мраке. Они очутились на глубине. Теперь, кроме низкого свода и мутной воды, вокруг не было ничего.

– Сколько раз вы здесь были? Пять? Десять? – донесся за спиной монотонный голос стража. – Неужто верите, что сможете найти «Волчий сыть».

– Клинок могли бросить в озеро. Это правда. Только я в это не верю, а предполагаю.

– Да-а-а? А в чем разница?

– Предположение подразумевает наличие теории, а вера основана на домыслах и самообмане.

Ополченец деловито фыркнул. Обычно, чтобы заткнуть обжору достаточно было нескольких «умных слов». От Палмира или Неорила он бы так легко не отделался.

Аккуратно разматывая веревку, Александр приказал стражнику налечь на весло. Грозовой камень на конце уже должен был достигнуть дна. Несколько таких веревок с камнями были привязаны и с другого края плота. Вергальский клинок, который в 324 году бросил в озеро нисмант Бернгард, вполне мог прилипнуть к ним.

– Здесь на глубине есть течение. Не знаю, насколько сильное, и смогло ли оно сдвинуть такой тяжелый меч, – по привычке произнес он вслух. – Рискну предположить, что через пещеру проходят воды подземной реки. Той, что берет начало в горах у Забытого озера.