Готикана
Шрифт:
— Это был плохой сон.
И это ее беспокоило. Она никогда не была склонна к кошмарам, но те немногие, что снились ей, не были хорошими знаками. Ее мать говорила, что они зловещие, особенно с ней. Доктор говорил, что они вредны. Она должна взять себя в руки.
Спустив ноги с кровати, Корвина устало провела рукой по лицу.
— Я собираюсь прогуляться.
— Сейчас середина ночи, — сказала Джейд, настороженно глядя на нее. — Ты уверена?
Корвина кивнула.
— Мне нужно подышать свежим
Сунув ноги в обувь, все еще одетая в голубую ночнушку, Корвина перекинула волосы через плечо и взяла свечу из ящика рядом с собой. Ее взгляд упал на колоду таро, лежащую рядом с ней. Подняв ее, она поставила свечу на подсвечник, зажгла ее и одарила Джейд, как она надеялась, ободряющей улыбкой.
— Серьезно, ложись спать. Мне просто нужно прогуляться.
Джейд прикусила губу, глядя на мерцающую свечу.
— Я бы посоветовала тебе взять фонарь, если ты уйдёшь. Ветер сегодня сильный.
Корвина выглянула в окно. Гротескная горгулья за окном вырисовывалась как зловещее чудовище, кричащее на луну. Практически полнолуние. С ней все будет в порядке. Тем не менее она кивнула подруге, завернулась в шаль и вышла.
В это время ночи коридоры были пусты, свеча давала достаточно света, чтобы она могла спуститься по лестнице. На пианино не играли, уже несколько дней. Ей нужно было уйти в своё место, в тихое место, где будет только она и никто другой, кто мог бы ее прервать.
Выйдя в коридор, она толкнула входную дверь башни рукой, и выглянула наружу, проверяя, нет ли охранников, патрулирующих территорию. Увидев, что путь свободен, она вышла наружу.
Ветер дул ей в лицо, холодный, пронизывающий и оживляющий. Пламя на ее свече танцевало с ветром в течение одной дикой секунды, как любовник, мерцая и сопротивляясь своей страсти, прежде чем сдаться и погаснуть по его требованию. Запах леса манил ее, запах богатой почвы и спящей листвы, запах неизвестных деревьев и невидимых цветов.
Все еще держа подсвечник при себе, она направилась к лесу и повернула налево, к руинам. Она никогда не была здесь в лесу по ночам, но, направляясь к месту назначения под звуки леса и его обитателей, чтобы составить ей компанию, она почувствовала, что расслабляется. Ночной лес был таким же, как и в ее родном городке. Насекомые ночи щебетали, напоминая, что она не одна в мраке. Летучие мыши летали над головой, занимая места в свой час. На каждом счете три ворковала птица.
Раз, Два, Ку.
Корвина шла в ногу с воркованием, касаясь коры деревьев на своем пути в знак приветствия, молча благодаря их за то, что они приютили ее, когда она двигалась под приглушенным светом луны.
Через несколько минут показались руины, ее место покоя, и она почувствовала,
И тут она замерла.
Потому что в ее одиночестве на одной из сломанных скамеек сидел крупный мужчина, рядом с ним на земле лежал брезент. Он поднял глаза, когда ветка хрустнула под ее ногой, его серебристые глаза обожгли ее, останавливая на месте в нескольких метрах.
— Ты, должно быть, шутишь, — пробормотал он, его голос разнесся в открытом пространстве между ними, когда он полностью повернулся к ней. — Какого черта ты здесь делаешь?
Корвина сглотнула, ее пальцы крепче сжали подсвечник.
— Я прихожу сюда все время.
— Я имел в виду, — пояснил он, кладя что-то металлическое в руку на скамейку рядом с собой, — Что ты здесь делаешь в такое время ночи?
Она не хотела рассказывать ему о своем кошмаре. Она даже не обработала его сама. Поэтому рассказала ему правду, насколько могла.
— Я не могла уснуть.
— И решила, что прогулка по лесу посреди ночи будет самым логичным решением? — потребовал он яростным тоном.
Почему, черт возьми, он злился, тем более что делал то же самое, что и она? Уф, она ненавидела конфронтацию. Ну, она была свободным человеком, и это место не принадлежало ему, так что он не мог ее остановить.
Корвина проигнорировала его, решив просто пойти на свое место — к перевернутому камню, который когда-то был частью стены рядом с захоронениями. Камень раскрошился таким образом, что место было достаточно большим, чтобы она могла сесть и откинуться назад, с видом на разбитый фонтан спереди, к счастью, подальше от странного одноглазого дерева, могил за спиной и груды мебели, включая пианино справа от нее.
Она чувствовала на себе его взгляд, когда села на камень и положила колоду карт на колени, полностью игнорируя его. Услышав, как он начал что-то делать на пианино, звук металла, ударяющегося о что-то твердое, пронизывал тишину, она оглянулась, слишком любопытная, чтобы сопротивляться. Он сидел на скамейке, которую, вероятно, вытащил из кучи мебели, с какими-то плоскогубцами в руке, вынимая что-то внутри пианино, которое выглядело древним.
— Это твое? — спросила она, не в силах сдержать вопрос.
Его рука замерла, прежде чем он достал еще один кусочек чего-то внутри пианино.
— Нет, — коротко ответил он. — Он был здесь с другим барахлом.
Она прикусила губу.
— И ты его ремонтируешь?
Серебро слилось с ней.
— Да.
— Я ничего не знаю о пианино, — сказала она, глядя на его руки с инструментом.
Вот почему у него мозолистые ладони.
Он долго смотрел на нее, прежде чем опустил взгляд на ее колени.
— Это карты таро?
Корвина почувствовала, как ее губы приподнялись в улыбке, поглаживая карты.