Готовься к войне

Рубанов Андрей Викторович

–  Он его ударил, - тихо сказала рыжая.

–  Я видел, - равнодушно ответил финансист.

–  Это отвратительно.

–  Может быть.

Алиса схватила его за рукав.

–  Поехали отсюда.

–  Зачем?

–  Здесь бьют людей. Это ужасно.

–  Это нормально.

–  Нет. Ненормально. Даже я понимаю, что

нельзя наказывать рабочих на глазах у клиентов. Хочешь наказать - отведи в служебное помещение, или что тут у них есть… На дворе двадцать первый век, а этот жирный индюк бьет мальчишку, как будто своего раба!

–  Капитализм, - миролюбиво возразил Знаев.
– Если нанялся работать - работай как положено.

–  Нет! Капитализм - это когда плохого работника увольняют. И нанимают хорошего работника…

–  Иди, - насмешливо рекомендовал банкир.
– Поищи.

–  Кого?

–  Хорошего работника. Это Москва, дорогая. Это Россия. Все хорошие работники давно нашли себе хорошую работу. До того, как ты пришла в мой банк, мы пробовали на твое место пятерых девочек И со всеми расстались.

–  Слишком медленно работают?

–  И медленно, и вообще - плохо. Хорошие люди - на вес золота. Приходится делать хороших из плохих без отрыва от производства.

Алиса разгневалась:

–  На нормальных мойках все автоматизировано! Нажимаешь кнопку - и механизм все сам делает!

–  Ошибаешься, - мягко сказал Знаев.
– Труд механизмов переоценен. Еще в двадцатом веке. Поговори о несовершенстве ручного труда с китайцами. Ручная мойка гораздо лучше механической. Выше качеством. И, кстати, быстрее. Смотри, они уже заканчивают…

В восемь рук пацанчики натирали корпус машины особыми салфетками. Переговаривались и пересмеивались. Шире всех улыбался тот, которому достался хозяйский тумак

–  Вот и все, - довольно произнес банкир, поворачивая ключ в замке зажигания.
– Шесть с половиной минут.

–  Я поняла, - заявила рыжая, - почему мы приехали именно сюда. Здесь моют очень быстро. Угадала?

–  Нет, - сказал Знаев, стараясь не выглядеть самодовольным.
– Мы приехали сюда, потому что эта мойка принадлежит мне. И кстати, тут действительно работают быстро. Вдвое быстрее, чем у конкурентов. А мальчишка, которого ты пожалела, зарабатывает вдвое больше, чем имел бы на любой другой мойке. Посиди тут. Подожди.

–  Ты быстро?

–  Очень быстро.

Знаев вышел. Сделал несколько шагов прочь. Не удержался - обернулся, оценил работу. Остался доволен. Авто сияло. Отражало солнце.

Обогнул здание, толкнул дверь. В полутемной конторе его уже ждал насквозь пропахший пивом Фокин.

–  Шесть минут, - самодовольно сказал он.

–  Шесть с половиной, - возразил банкир.

–  Все равно неплохо.

–  Зачем ты бьешь пацанов на виду у клиентуры?

Фокин побагровел

и с презрением сказал:

–  Разве это пацаны? Пацаны воруют. Или по тюрьмам сидят. А эти - фраера малолетние.

–  Не распускай руки.

–  Они не понимают по-другому.

–  Хочешь наказать - отведи в подсобку и наказывай.

–  Не получится. Тогда мне придется бегать в подсобку постоянно. И вообще, Сергей, - Фокин вытер мокрые ладони о джинсовое брюхо, - тебе незачем переживать. Ты мне доверил дело? Доверил. Я обеспечиваю результат? Обеспечиваю. Прибыль даю? Даю. Зачем тебе вникать в детали?

–  Согласен, - кивнул банкир.
– Ты хоть отдыхаешь когда-нибудь?

Фока стеснительно улыбнулся - в его случае улыбка выглядела как неловкая деформация правой нижней четверти морщинистой физиономии.

–  А как же, - сказал он.
– Тут же и отдыхаю. Не отходя от кассы.

Знаев помолчал, изучая грубо оштукатуренную стену, по которой медленно стекали мутные капли. Осторожно спросил:

–  Ты доволен?

–  Я всем доволен, - сразу ответил Фока.
– Тут у меня недовольных нет. Даже эти черти, которых я каждый день по башке бью, чтоб шустрее поворачивались, - и те довольны. Я им заместо отца родного… Приезжает начальник отделения милиции, бесплатно машину моет - доволен. Приезжает глава управы, бесплатно машину моет - очень доволен. Приезжает архитектор района, налоговый инспектор, санитарный инспектор, пожарник - все довольны…

–  Ладно, - Знаев прощально махнул рукой.
– Воюй дальше.

Он вернулся к машине, сел, закрыл дверь; после насквозь сырой, полутемной комнатухи, где толстый Фокин царствовал, на манер старого кашалота, салон собственного авто, украшенный, как букетом, тоненькой, ловко устроившейся в кожаном кресле девочкой, показался банкиру сущим раем. Действительно, зачем я его учу, как ему работать? Он кладет в свой карман едва один доллар с каждой обслуженной машины, работает в грязи и шуме, у него скоро жабры вырастут - не тебе, лощеному, годами не державшему в руках ничего тяжелее авторучки, учить чему-либо пузатого Фоку. Незачем лезть с советами. Глупо превращаться в суслика, который думает, что он - агроном.

Едва тронулись, как Алиса спросила:

–  Ты им сказал?

–  Что «сказал»?

–  Что нельзя бить детей.

–  Нет. Не сказал.

Рыжая стушевалась и осторожно погладила банкира по плечу.

–  Извини. Я забылась. Я уже пытаюсь тобой командовать.

–  Все нормально. Я понимаю твои чувства. Мальчишкам на этой мойке всем по шестнадцать лет. А то и по восемнадцать. Они просто выглядят моложе. Мало кушали в детстве. Такое поколение. Дети перестройки. А их начальник, толстый дядя, который тебе так не понравился, - мой старинный приятель. Бывший уголовный элемент. Однажды отсидел десять лет. За убийство. Теперь - трудится у меня. Руководит процессом. Я так думаю, пусть он лучше раз в день даст подзатыльник плохому работяге, чем опять пойдет и убьет кого-нибудь…