Готовься к войне

Рубанов Андрей Викторович

–  Издержки профессии, - бодро ответил банкир («Хули я бодрюсь?» - пролетело в голове).
– Понимаешь?

–  Нет.

–  Ладно. Сделай мне чаю крепкого.

Люба поспешно удалилась, озадаченная. Шеф много лет пил только чистую воду - презирал всякие тоники, включая самые безобидные.

Сейчас он выпил подряд три чашки и быстро пожалел. Сначала ощутил неуют, а потом из верхних углов кабинета пополз к нему мрак, словно некие пауки, очень быстрые, вмиг заткали пространство гадким и непрозрачным, намереваясь лишить Знаева маневра и воздуха; проблеваться,

что ли, - подумал финансист, начиная дрожать, - где моя Алиса, пусть заберет меня отсюда, зачем я вообще приехал, обещал же остаться дома, пренебречь трудовым понедельником… Боже, а это еще кто прорывается, огромный, при ухмылке, в облаке перегара, тянет ладонь-лопату? Ага, Жаров, этот - свой, этот не жлоб, этот хотя-бы не такой медленный, как все прочие…

–  Ну и рожа у тебя, - рассмеялся Жаров.
– Не спал, что ли?

–  Спал, - соврал банкир.

–  А вот я не спал. Думал.

Альфа- самец выглядел напряженным и торжественным.

–  О чем?
– подозрительно спросил Знаев.

–  О нас с тобой. У меня есть идея. Золотая. Как волосы твоей Алисы. Это песня, а не идея… Я готов сформулировать предложение. Простое и красивое.

–  Формулируй, - разрешил Знаев.
– Только сначала скажи мне вот что: зачем ты обещал моему сыну поездку в Лондон? На футбол?

–  А что такого? Он мой племянник. Почему я не могу сходить на футбол со своим племянником?

–  Вот и сходите. В «Лужники». А не на «Уэмбли».

–  А я хочу на «Уэмбли», - небрежно возразил альфа-самец.
– И пацан тоже хочет на «Уэмбли». В чем проблема?

–  Проблема в том, - банкир повысил голос, - что ты испортишь своего племянника, понял? Москва и так битком набита богатенькими набалованными детишками, которые «Лужники» за стадион не считают. Не делай из моего сына мажора.

Жаров наконец понял, улыбнулся и посоветовал:

–  Брось. Будь проще.

–  Пошел ты!
– Знаев разозлился.
– С какой стати я должен быть проще? Сам будь проще. Если умеешь. А я не умею. И не буду.

Электроторговец бросил презрительный взгляд.

–  Я понял. Ты у нас гордый. И вдобавок - педагог. Только не забудь, что у твоего сына папы нет. Папа твоего сына зависает в особнячке с девочками. Пусть у парня будет хотя бы нормальный дядька…

Банкир хотел возразить, грубо, однако сдержался. Жаров подождал и тихо спросил:

–  Ты хочешь построить магазин?

–  Хочу.

–  Очень хочешь?

–  Очень.

–  И назвать его «Готовься к войне»?

–  Именно так.

–  Сколько тебе нужно от меня денег?

–  Чем больше, тем лучше.

–  Миллиона долларов хватит?

–  Для начала - да.

–  Четырьмя равными частями в течение четырех месяцев. Безналичным валютным переводом на твой счет. Первый платеж - сегодня. Сейчас.

Банкир очень быстро подумал и сказал:

–  Тремя частями. За три

месяца.

–  Договорились.

–  Что ты хочешь взамен?

–  Твою рыжую.

Знаев не сразу понял, а когда понял - поймал себя на том, что часто и быстро моргает.

–  И еще одно, - продолжил альфа-самец, едва не по слогам.
– Ты возвращаешься в семью. И сам все решаешь насчет «Лужников», «Уэмбли» и прочих моментов.

–  Вот как.

–  Да. Так.
– Жаров шумно выдохнул и тряхнул головой, как будто выпил стакан крепкого; он выглядел напряженным и торжественным.
– Очень красиво и всем удобно. Ты получаешь деньги. Моя сестра получает мужа. Мой племянник получает отца. А я получаю рыжую Алису.

–  Твоя сестра не пустит меня обратно.

Жаров посуровел.

–  Ты сделаешь так, чтобы пустила. Что-нибудь придумаешь. Покаешься. Подаришь «Лексус» или еще какое-нибудь говно. А рыжей, - он облизнулся и даже почти закатил глаза, - сегодня же скажешь, что между вами все кончено. Спасибо, до свидания, мне больше не звони. Остальное я сам сделаю. Ты будешь строить магазин, а я - потягивать рыжую девочку. Ты окажешься на своем месте, а я - на своем.

Рыжая девочка - моя, хотел сказать Знаев, но ничего не сказал.

–  Ей будет хорошо, - серьезно добавил электроторговец и расправил плечи.
– Она, конечно, мне надоест… Как все надоедали… Потом… Но я ее хорошо пристрою. На высокую орбиту запущу. Может, даже квартиру ей куплю. Чтоб человек строил жизнь на нормальном фундаменте… Я, Знайка, ночь не спал. Закрывал глаза - ее видел. А потом рядом с ней представлял тебя - и мне плохо становилось. Не обижайся, но ты и она - это… не совпадает! Она - сама жизнь. А ты сухарь и маньяк. Она от тебя все равно сбежит. В ужасе. Отдай ее мне и забудь. Сейчас позвони своим клеркам, Горошкину этому или кто там у тебя на подхвате, - пусть печатают платежку. На триста тридцать тысяч долларов. С моего счета на твой. И приносят сюда. Пожмем друг другу руки, обнимемся, я поставлю подпись. Ты тут же звонишь Камилле. Потом - Алисе. И я уезжаю. Пять минут - и в твоей жизни наступает твердый порядок.

Глядя в пол, банкир несколько раз быстро кивнул, щелкнул пальцами и как бы со стороны понаблюдал, как потоком несутся через сознание десятки мыслей, образов и даже арифметических подсчетов.

–  Жаров, - сказал он, прокашлявшись.
– Ты мне друг. Лучший. Ты хороший человек Твоя сестра Камилла - прекрасная женщина. И мать моего сына. А теперь слушай… - альфа-самец, торжественный и напряженный, заметно побледнел, а банкир укусил собственную нижнюю губу.
– Я не возьму у тебя твой миллион; я не вернусь к твоей сестре; я не отдам тебе рыжую Алису. Это мой тебе окончательный ответ.

Электроторговец сделался напряженным и торжественным до последней степени.

–  Ты делаешь ошибку.

–  А мне все равно.

–  Подумай.

–  Я уже подумал.

–  Все равно - подумай еще.

Знаев опустил глаза.

–  Ты сказал - я ответил. Ты предложил - я отказался. Это все, Герман. Уговаривать меня бессмысленно. Мы не договорились.

–  Я рассчитывал на другое, - сказал Жаров, напряженный и торжественный.