Говори со мной по-итальянски
Шрифт:
Папа вдруг присоединяется ко мне. Я понимаю это, выйдя из задумчивого состояния, благодаря второму баскетбольному мячу, брошенному в высоко прикрепленное кольцо. Первый мяч все ещё у меня в руках.
— Где ты витаешь? — говорит мне мужчина немного выше меня с глазами, идентичными моим.
Его волосы строго зачесаны назад. Это значит, отец только что вернулся с работы. В свободное время его короткие пряди растрепаны и торчат в разные стороны, как у подростка.
Несмотря на суровую репутацию на фирме, это очень добрый и справедливый человек. Я никогда бы не пожелал
— Влюбился? — спрашивает присоединившийся к игре бизнесмен.
Я встряхиваю головой, усмехнувшись.
— Ты, правда, в это веришь?
— Я не теряю надежды, — улыбается он, и в его лице, покрытом редкими морщинами, я узнаю свое.
Интересно видеть перед собой человека и иметь примерное представление, каким станешь лет через двадцать пять.
— Она опять звонила, — расстроено делюсь я, бросив мяч в баскетбольный щит с кольцом.
Как и предполагалось, я не попадаю внутрь, он просто ударяется о стойку и отскакивает на землю. Отец ловит мяч, пнув несильно ногой свой, который он достал из гаража.
— Мама? — зачем-то уточняет мужчина.
Я, черт возьми, завожусь с полуоборота.
— Она мне не мать!
— Лукас…
Я перебиваю его быстро и четко выговариваю каждое слово:
— Хватит решать за меня. Хватит ее оправдывать. Мне было всего четыре года, папа! Всего четыре! Исабэл стала мне мамой, так все и останется, — ровным тоном заканчиваю я и на миг прикрываю глаза.
Выровняв дыхание, я отхожу в сторону, что бы подхватить катящийся в никуда мяч. В этот раз он попадает в цель. А потом и следующий. И еще один. Отец принимает вызов, стараясь меня обыграть. Несколько долгих минут мы даже слова не роняем, но потом я осекаюсь, воздерживаюсь от очередного броска и поворачиваюсь к партнеру.
— Пожалуйста, сделай так, что бы она меня не нашла, чтобы никогда я ее не видел. Я знаю, ты можешь.
Его плечи в одно мгновение поникли, он не кивнул, не взглянул на меня, продолжая всматриваться в кольцо, расположенное значительно выше его головы. Я бы продолжил серьезный и неприятный разговор, но внезапно мой семилетний брат Киан выбегает из дома с криком и бросается ко мне. Я со смехом подхватываю маленького сорванца на руки, а папа приводит прическу Киана в беспорядок. Его темные волосы, постриженные в стиле «Шапочка» обретают хулиганский вид.
— Кто здесь мелкий разбойник? — брату удалось разрядить обстановку, и мы с отцом это чувствуем.
— Я! — радостно выкрикивает мальчик, обнимая папу за шею.
Он дергается, вырываясь из моих крепких объятий и, словно обезьяна повисает на плечах отца.
— К тебе, кстати, гости пришли! — вспоминает брат и указывает пальцем в сторону дома.
Я треплю его по щеке, уже догадываясь, кто решил меня навестить.
— А теперь повтори-ка то же самое на итальянском, — придирчиво подсказывает папа, несколько раз подбросив сына на руках.
Глядя по сторонам, Киан весело хохочет и, посмотрев на меня, ищет помощи. Я думаю, стать ли мне соучастником, но уже поздно, потому что одними губами произношу:
— Тi sопо аrrivаti gli оspiti[4].
Киан не успевает повторить,
— Ах, ты засранец! — шутливо злюсь я, протягивая к нему угрожающе руки.
Киан спешит увернуться и орет во все горло:
— Папа, защити!
А потом:
— Папа, ты слышал? Ты слышал?! Лукас сказал плохое слово!
Отец отпускает его, и я бегу за братом в дом. Тот от страха заводится криками, впопыхах особенно быстро поднимается по лестнице. Но мне настолько смешно, что я принимаю решение просто наблюдать за тем, как Киан прячется в своей комнате, даже не глядя себе за спину, что бы увериться, что я все ещё хочу его догнать.
Краем глаза я замечаю, что за кухонным островком уже уселись Дейл и Маркус. Они, как всегда, вошли со стороны кухни. Моя мама — красивая черноволосая итальянка небольшого роста — уже готовит обед для нас, а они делятся с нею о своих проблемах. Я прислоняюсь к длинному столбу в бежевом цвете и улыбаюсь, смотря на то, какими детьми становятся мои друзья, оказываясь в компании Исабэл. Она шутит с ними на равных, дает советы по поводу девушек, и Дейл — влюбленный идиот — это особенно ценит. Исабэл ждет того момента, когда ее любовные рекомендации понадобятся и мне, но я всячески отнекиваюсь, умалчивая о том, что одна противная девушка не собирается покидать мои мысли.
Это ненадолго. Еще несколько недель не встречаться с ее подругами, в компании которых может быть… Ева, и все будет в порядке. Я перестану хотеть целовать ее, бесить ее, касаться ее… Проклятие.
— Что это у тебя под глазом? — указав на свое нижнее веко, говорю Маркусу.
Он что-то бурчит на мое замечание и продолжает есть свой сэндвич. Исабэл и Дейл смеются.
— Ему девчонка по лицу двинула, — отвечает за Марка последний, от чего даже Исабэл не может сдержать хохотка.
С набитым ртом Марк возмущается:
— Давайте-давайте! Посмейтесь еще! — Но все, что он сказал, выходит неразборчиво и нелепо.
Друг толкает Дейла так, что тот готов был упасть со стула, но сумел удержаться, однако это не сделало его гогот менее истеричным. Зная, что блондин фотографии своей индианки хранит в смартфоне и каждый день их рассматривает, я считаю, что это хороший способ к «излечению» — просто безумно проводить время и смеяться над любой несообразностью.
— Ты бы знал, кто это сделал!.. — вытирая глаза, продолжает
Дейл.
Мне больше смешно от того, что Марк сидит весь красный и упрямо жует уже второй бутерброд. Он смотрит в одну точку и, кажется, вскоре закипит, подобно чайнику.
— И кто же? — я подсаживаюсь к ребятам, и передо мной тоже мама ставит тарелку с едой.
Я в благодарность целую ее в щеку. Исабэл младше моего отца на несколько лет. Лучше женщины я в мире не встречал.
Сначала у нас были конфликтные отношения, я был так зол на нее за идею построить филиал «Blаnkеnship аnd friеnds» в Риме, я враждовал с ней, ведь она зародила в мозгу отца этот план.