Говори со мной по-итальянски
Шрифт:
— Совершенно не смешно. Я развожу руками и шагаю назад, глядя на девушку. Эти обтягивающие джинсы, длинные ноги… Стоп! Лукас, тормози.
— Слушай, проходи уже! Я живу в этом доме со своей семьей.
Я без понятия, зачем тебя сюда пригласили, но горничная у нас уже есть…
Я бросил это неаккуратно, едва отвернувшись, но краем уха уловил, как девушка ахнула, а потом увидел, что та уже сорвалась с места. Она уходит. Обиделась.
Мама, почему ты родила меня придурком?
— Стой-стой-стой-стой-стой! — проворно говорю
Оказавшись возле Евы, я хватаю ее за локоть и прошу посмотреть на меня. Она вырывается, но сил у нее не хватает, чтобы сделать это. Мой захват внушительный.
— Извини меня, — выдыхаю, не забыв про сожалеющую интонацию. — Блин, прости! — Пальцами свободной ладони зарываюсь в короткие волосы. — Я дебил. Я не хотел.
Девушка не оставляет попыток отстраниться. Она гневается. Но мне реально жаль, что я сказал то, что сказал.
— Я все равно ухожу. Если бы знала, что ты здесь живешь, никогда бы не пришла. Понял?
— Да понял я. Понял! Думаешь, я дурак? Я же вижу, что ты ненавидишь меня! Только не понимаю, за что!
Наша и без того опасная беседа принимает густые оттенки.
Ее лицо заливается краской, и мое — я уверен — тоже.
— Как будто бы не за что! — кричит она, прибывая в бешенстве.
Золотисто-шоколадные глаза наполняются слезами, и от неожиданности я ослабляю захват, позволяя девушке отдалиться от себя. Она тут же пятится от меня, словно от чудовища.
— Ладно…, — обуздав желание выругаться, я втягиваю в себя воздух. — Я чего-то не знаю?
Отвечает мне Ева абсолютным шепотом, опустив голову. И ее слова, наверное, даже не служат ответом, а всего лишь являются возможностью выдохнуть боль:
— Ты чего-то не помнишь…
Не понял. Я только собираюсь разобраться в этой путанице, как на подъездную дорожку заезжает большой красный джип.
Ева поднимает взгляд: там — в коричневых омутах все ещё стоят слезы. Скорее всего, она даже не подозревает, что я услышал ее последнее высказывание. Да вашу же мать. И чего я не помню? Я точно никогда не обижал ее!
— Figliоlо! Figliоlо! Abbiаmо tаntо аttеsо gli оspiti? (итал. Сынок. Сынок! У нас долгожданные гости?)
Ева растеряна, она крепче сжимает лямки рюкзака. И я спешу успокоить ее.
— Это моя мама. С ней ты должна встретиться?
Облизнув нервно губы, девушка подается назад.
— Уже нет.
Я отчаянно вздыхаю, желая удержать Еву. Когда выбрасываю руку вперед, она отступает ещё быстрее. Но к ней подбегает Киан, а через мгновение — подходит мама. И они просто засыпают ее приветствиями и вопросами.
— Какая красивая девушка! — Исабэл передает мне бумажные пакеты с едой, а сама проводит ладонями по волосам гостьи. –
Я уже рада, что Бьянка посоветовала мне тебя. Ева, верно ведь?
Кто такая Бьянка?.. Бьянка Каролла?
Исабэл доброжелательно протягивает ладонь, и я точно знаю, что, как бы эта девушка ни ненавидела
— Да, все правильно, — с натугой кивает Ева и отвечает на жест.
Мама обнимает ее за плечи и легким ненавязчивым шагом они отправляются к дому. Я все время жду, что Ева обернется ко мне, и взгляд девушки будет искать поддержку в моем лице, но этого не происходит. Я — самый большой идиот, если на это рассчитывал хоть одну секунду. Расположившись на кухне, мама принимается доставать из пакетов содержимое и рассовывать продукты в холодильник и по шкафчикам. Она что-то активно рассказывает девушке напротив, но потом вдруг резко останавливается, указывает на нее пальцем и, сощурившись, спрашивает:
— Так ты та самая Ева?
Исабэл оборачивается ко мне. Мои зрачки увеличиваются, без сомнения. Вот черт! Она же не собирается выдать меня?! Я сразу понял, что мама подразумевает под «той самой», ведь ей довелось слышать часть нашего разговора с Маркусом.
Ева обращает вопросительный взгляд на меня, и, не сводя глаз, спрашивает у моей матери:
— Что значит — та самая? Не понимаю.
Ее растерянная улыбка предназначена, увы, не мне, а Исабэл.
Та, похоже, поняла, что болтнула лишнего и теперь размышляет, как бы выйти из ситуации. Я готов запрокинуть голову назад и взреветь. Так сильно не хочу, чтобы Мадэри хоть о чем-то догадалась. Уж я-то не намерен раскрываться такой, как она. Эта девушка, сама того не желая, творит со мной сумасшедшие вещи, но ей вовсе необязательно об этом знать. Ее презрения вполне достаточно.
— Да просто…, — Исабэл оторопела, но быстро нашлась с ответом, однако это не значит, что он хорош. — Я слышала, как мой сын с друзьями обсуждали тебя! — выпаливает мама, а я плотно закрываю глаза и дышу через нос.
Проклятие!
Дьявол все побери!
Она делает все только хуже, когда взмахивает руками и выставляет ладони вперед. Оправдывающийся тон ужасен:
— Но только хорошее. Ты не подумай.
Она отворачивается и краснеет. Моет руки, а после нарезать тонкими ломтиками перец для будущих сэндвичей.
Ева недоверчиво усмехается. Она, наконец-то, обращает внимание на меня.
— Да? — звучит мягко голос девушки. — Мне даже интересно, что же такого хорошего Лукас мог обо мне говорить.
Ее настойчивый взгляд сбивает мое дыхание и вообще заставляет ненавидеть себя. Перестань быть мальчишкой. Киан вертится на кухне, показывая одну свою игрушку за другой нашей гостье. Та, конечно, хвалит каждую и даже гладит его по голове. Я сглатываю от такого незатейливого жеста. Мне нравится, что она прикоснулась к моему брату как-то породному. Внутри разливается непонятное тепло, и мне не удается прогнать это чувство, как бы я ни старался. Хотя, возможно, я делал это не очень хорошо.