Говорить ли президенту?
Шрифт:
Чтобы добраться до Бюро, агенту О’Малли потребовалось десять минут, его сразу же проводили к директору.
Господи, да он выглядит на все восемьдесят, ужаснулся О’Малли.
Директор вперил в него тяжелый взгляд.
— Как это произошло? — тихо спросил он.
— Его взорвали вместе с машиной. По-видимому, с ним был кто-то еще.
— Почему? Как?
— Судя по всему, к зажиганию присоединили бомбу. Взрыв произошел у нас на глазах. Жуть, что он натворил вокруг.
— Мне плевать на то, что он там натворил, — начал
Вошел Марк Эндрюс.
— Доброе утро, сэр. Надеюсь, я не прервал вашу беседу. Если не ошибаюсь, вы назначили мне на 8.15.
Директор и О’Малли не поверили своим глазам.
— Вы живы?
— Простите, сэр?
— Кто же, черт побери, был за рулем вашего «мерседеса»? — спросил О’Малли.
Марк недоуменно посмотрел на него.
— Моего «мерседеса»? — быстро переспросил он. — О чем вы говорите?
— Ваш «мерседес» только что взорвался. Разлетелся на мелкие кусочки. Я своими глазами видел. Там остался мой коллега: он пытается разобраться в этом хламе. Уже успел сообщить, что найдена кисть негра.
Марк прислонился к стене.
— Эти сволочи убили Саймона! — яростно прокричал он. — Ну, теперь Грант Нанна не понадобится — я сам им яйца оторву.
— Объяснитесь, пожалуйста, — попросил директор.
Марк посмотрел вокруг, взглянул на директора и О’Малли.
— Сегодня я приехал с Элизабет Декстер — утром она пришла повидаться со мной. Я приехал с ней, — повторил он.
Никто ничего не понял.
— Саймон хотел отвести мою машину, потому что она занимала зарезервированное на день место на стоянке. И эти сволочи убили его.
— Сядьте, Эндрюс. И вы, О’Малли.
Зазвонил телефон.
— Руководитель персонала президента, сэр. Президент сможет говорить с вами через две минуты.
— Отмените разговор и извинитесь. Объясните Джанет Браун, что ничего важного у меня не было, просто хотел пожелать президенту удачи в сегодняшнем обсуждении законопроекта о владении оружием.
— Хорошо, сэр.
— Значит, они считают вас мертвым, Эндрюс, и, следовательно, выложили последний козырь. Нашу карту мы придержим. Вы останетесь мертвым — еще немного.
Марк и О’Малли удивленно переглянулись.
— О’Малли, возвращайтесь в машину. Никому ни слова, даже вашему напарнику. Живым вы Эндрюса не видели, понятно?
— Да, сэр.
— Идите.
— Миссис Макгрегор, пригласите ко мне начальника отдела внешних сношений.
— Да, сэр.
Директор посмотрел на Марка.
— А мне вас уже начинало не хватать.
— Спасибо, сэр.
— Не нужно меня благодарить: я готов убить вас вторично.
В дверь постучали, и вошел Билл Ганн. Он являл собой воплощение сотрудника по связям с общественностью — одет лучше всех в здании, с лица не сходит широкая улыбка, голову венчает шапка светлых волос, которые он моет каждые два дня. Но сегодня лицо его было непривычно
— Вы уже слышали о смерти одного из наших молодых агентов, сэр?
— Да, Билл. Немедленно распространите заявление, что сегодня утром был убит специальный агент — имени не указывайте, — и что все подробности будут сообщены прессе в 11 часов.
— Только в одиннадцать? Да они затравят меня к тому времени, сэр.
— Ничего, — резко сказал директор.
— Есть, сэр.
— В одиннадцать вы сделаете другое заявление — о том, что агент жив…
Лицо Билла Ганна выразило удивление.
— …что произошла ошибка и что на самом деле погиб молодой сторож гаража, который никак не был связан с ФБР.
— Но наш агент, сэр?..
— Вы, конечно, не отказались бы познакомиться с агентом, которого считают мертвым. Билл Ганн — это специальный агент Эндрюс. Но теперь, Билл, никому ни слова. В течение ближайших трех часов этот человек для всех мертв, и если просочится информация, можете подыскивать себе другую работу.
Слова подействовали на Билла Ганна убедительно.
— Есть, сэр, — поспешно ответил он.
— Когда напишете заявление для прессы, позвоните мне и зачитайте его.
— Да, сэр.
Ошеломленный Билл Ганн вышел из кабинета. Он был мягкий, легкий человек, и все это было выше его понимания, но он, как и многие другие, верил директору.
Директор осознавал, сколько человек доверяли ему и сколько он взвалил на свои плечи. Он снова посмотрел на Марка, который еще не пришел в себя от мысли, что вместо него погиб Саймон — за восемь дней уже второй человек поплатился жизнью вместо него.
— Хорошо, Марк, у нас осталось всего два часа, а мертвых мы будем оплакивать потом. У вас есть что добавить к вчерашнему докладу?
— Да, сэр. Хорошо быть живым.
— Если и после одиннадцати вы будете целы и невредимы, думаю, вы проживете долгую и счастливую жизнь, но мы по-прежнему не знаем, Декстер это или Харрисон. Я все же думаю, что Декстер. — Директор снова взглянул на часы: 8.29 — осталось девяносто семь минут. — Какие-нибудь новые мысли?
— Да, сэр, Элизабет Декстер, конечно же, не может быть в этом замешана, она подвезла меня на своей машине и тем самым спасла мне жизнь. Если бы она желала мне смерти, то такие действия были бы по меньшей мере странны.
— Согласен, — кивнул директор, — но это не оправдывает ее отца.
— Но он, наверное, не стал бы убивать человека, которого считает потенциальным женихом своей дочери.
— Вы сентиментальны, Эндрюс. Человека, который планирует убить президента, не волнуют поклонники его дочери.
Зазвонил телефон. Билл Ганн из отдела внешних сношений.
— Так, читайте, — директор внимательно слушал. — Хорошо. Распространите немедленно для радио, телевидения и газет и к девяти, не раньше, распространите второе заявление. Спасибо, Билл. — Директор положил трубку.