Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал
Шрифт:
— Между прочим, во время ограбления я спал в отеле «На Сорок пятой» и могу это доказать. Однако расскажите мне о Корнише. Давно этот тип работает в поместье?
— Два или три года. Он… — Дайана поморщилась. — Я не сплетница, но Бонита… то есть миссис Квизенберри, весьма симпатизирует Джо Корнишу.
— Да-а! Как раз вчера я высказал такое предположение. Между прочим, навел меня на эту мысль Джим Партридж.
— Партридж? Он здесь?
— В Нью-Йорке. С утра пораньше пожаловал
— Не понимаю, при чем здесь Партридж. Разве что Бонита…
— Он это отрицает. А вчера, когда я назвал его имя, Бонита чуть в обморок не хлопнулась.
Дайана нахмурилась. Искоса посмотрев на Джонни, она сказала:
— Вчера после вашего ухода нас навестил мистер Квизенберри. Он… спросил, была ли я замужем за Томом.
— Вы сказали ему?
— Не вижу причин держать это в тайне… сейчас.
— Как он отреагировал?
— Очень мило. То есть он, как оказалось, был бы не против, а вот…
— Кроткая Бонита — напротив, — продолжил Джонни. — Могу представить, как бы она ладила с нежданной-негаданной невесткой!
— По-вашему, сколько Боните лет? — обернулась Дайана.
— Около тридцати, — сказал Джонни. — Ну, может, тридцать два — тридцать три…
Дайана презрительно фыркнула:
— Вот как мужчины разбираются в женщинах! Бонита — ровесница моей матери.
— Да ну? Она… не выглядит на столько.
— Старается. Я ее… не люблю. Если бы не она, Том бы не…
Джонни поспешил переменить тему:
— Кстати, вы знакомы с Николасом Босом, этим любителем часов?
— Видела пару раз, — улыбнулась Дайана. — Время от времени он заходил к старому мистеру Квизенберри.
К этому моменту они подошли к воротам. Джонни снова обратил внимание на дорожки, сбегающие вниз с холма, на котором возвышался особняк.
— Подумать только, — воскликнул он. — Дорожки здорово напоминают циферблат часов!
— Оригинально! — сказала Дайана. — Поэтому поместье и называется «Двенадцать часов». Дорожек всего двенадцать. Подъездная аллея соответствует шести часам. Та, что справа, — пяти, и так далее… ш-ш!
Из сторожки вышел Джо Корниш. Правая скула у него была залеплена пластырем.
— Доброе утро, Джо, — улыбнулась Дайана. — Меня ждет мистер Квизенберри.
— Доброе утро, мисс Раск! — Джо отпер ворота, бросив зловещий взгляд на Джонни Флетчера.
— Привет, Корниш, — кивнул Джонни. — Слышал, минувшей ночью вы схлестнулись с грабителями.
— Было дело, — усмехнулся Корниш. — Чуть было их не схватил. Один из них был похож на… — Он как бы осекся.
Джонни подмигнул управляющему и прошел в ворота. Эрик Квизенберри увидел их, поднялся с
— Доброе утро, Дайана, — он покосился на Джонни, — и мистер Флетчер!
— Я не рано? — осведомилась Дайана.
— В самый раз. Мистер Уолш уже здесь. Он в доме с моей… с Бонитой. Мистер Флетчер, вы не против подождать несколько минут? Дело в том, что… Мистер Уолш был поверенным отца и…
— Конечно, я тут и посижу.
Эрик Квизенберри увел Дайану в дом, а Джонни уселся на плетеный стул. С высоты своего положения он обозревал лужайки, дорожки и тропинки. Внизу, у подножия холма, пролегала дорога на Хиллкрест.
Спустя какое-то время в доме послышались голоса. Затем на веранду вышли чета Квизенберри, Дайана Раск и высокий седовласый мужчина.
Бонита Квизенберри сделала вид, будто не замечает Джонни, а ее муж представил Флетчера седовласому мужчине:
— Мистер Уолш, познакомьтесь — это мистер Флетчер. Спасибо вам, что нашли время к нам приехать. До свидания.
Адвокат Уолш зашагал по аллее вниз. Во взгляде, которым Бонита провожала его удаляющуюся фигуру, Джонни заметил затаенную ненависть.
— Все в прядке, мистер Квизенберри? — небрежно поинтересовался Джонни.
Эрик Квизенберри вздрогнул:
— В порядке? М-м, да, да. То есть нет. Отец в завещании указал, что часы переходят целиком и полностью в собственность его внука Тома. Уолш истолковал это в том смысле, что часы являлись собственностью Тома еще до того, как отец умер.
— И очень жаль, — мерзким голосом произнесла Бонита, — что их украли.
Дайана Раск гордо вскинула подбородок:
— Я бы все равно не взяла их!
— Неужели? Впрочем, тебя я и не обвиняю, но у тебя странные друзья. А по некоторым вообще тюрьма плачет…
— Бонита! — оборвал ее Эрик Квизенберри.
— Я тебя имею в виду! — с ненавистью бросила Бонита мужу, повернулась и бегом бросилась в дом.
— Прошу прощения, — извинился Квизенберри, — у моей жены нервы.
— Ничего страшного. Я уже ухожу, — сказал Джонни. Сойдя с веранды, он остановился. — Не удовлетворите ли мое любопытство, мистер Квизенберри? Я заинтересовался «Говорящими часами». Минувшей ночью они действительно были в сейфе?
— Разумеется. С тех пор как я узнал их стоимость, ни за что не оставил бы их снаружи.
— Так я и подумал. Но другие часы из коллекции не менее ценны, однако они не под замком!
Квизенберри задумался:
— По правде говоря, я не слишком интересуюсь остальными часами. Отец, пока был жив, практически не выходил из комнаты, где коллекция, а в парке круглосуточно дежурили сторожа.