Говорящие с...
Шрифт:
– Ясно, - пробормотала Шталь, которой абсолютно ничего не было ясно. Тотчас Григорий повернул голову и внимательно посмотрел на нее, как-то воровато утирая кровь, струящуюся из разбитой губы.
– А как ты это сделала?
– Что сделала?
– Ну... с холодильником. Который меня ударил.
– Это не я, - ответила она внезапно осипшим голосом.
– Наверное, это ты опять что-то устроил... что-то не...
– Нет, ты, - упрямо заявил менеджер.
– Я знаю, я почувствовал... Ты тоже говоришь?
– Говорю?
– Мы так это называем, - пояснил он как-то стыдливо.
– Но ты не одна
– А этому можно обучить?!
– ошеломленно спросила Эша. Григорий пожал плечами.
– Я не знаю. Я никогда не пробовал. Я не...
– он осекся, прижимая ладонь к лицу, и Эша с трудом удержалась, чтобы не вскочить.
– Господи, вас что - много?!
– Ну, - угрюмо произнес Григорий, - если б нас было много, ты представляешь, что бы тогда творилось с этим миром?
– Но сколько вас?! где, откуда?!..
– она невольно начала тараторить, испытывая желание вцепиться ему в свитер и трясти до тех пор, пока менеджер все не расскажет.
– Вы...
– Извини, - Григорий отвернулся, - я не имею права. Я вообще... дурака свалял!..
– Черт!
– Шталь, все-таки, вскочила и, подойдя к нему, с размаху плюхнулась на пол, позабыв и про изящество, и про манеры, и про собственное оскорбленное достоинство, - даже про разбитый нос. Подогнув ноги и уперевшись ладонями в холодные плиты, она жадно посмотрела на менеджера, и тот почему-то улыбнулся - наверное, смотреть на нее со стороны было сейчас очень потешно.
– Гриша, ты... ваши кодексы, конечно... но... это что же получается, есть определенное количество народу, который умеет такое делать?!
– Эша мотнула головой в сторону зала.
– Как ты?!
Григорий молча докурил сигарету, так же молча затушил ее о пол и поднял на нее усталый взгляд. Он смотрел так долго, что Шталь стало не по себе, она подалась назад, отодвигаясь, и в тот же момент менеджер сказал:
– Таких я не встречал. Я умею... только с той техникой, что ты видела в отделе. Ни с чем другим больше. Я не знаю, почему. Я не знаю, как. Может, это как-то связано с тем, что я... до того, как... очень долго работал в таких отделах. Многие магазины устроены одинаково... И мне... мне нравится такая техника. Всегда нравилась. А те, с кем мне доводилось встречаться... у них совсем другие разговоры. И собеседники у них тоже другие.
– Какие? Что они умеют?
Григорий упрямо покачал головой и снова принялся ощупывать свое колено.
– Ты встречал тех, которые... меняют мебель? Посуду? Делают скучающую одежду? Злые книги? Слушай!
– она шлепнула ладонями по полу.
– Хорошо, не хочешь говорить - не надо! Но ты можешь, по крайней мере, сказать есть ли такие?!
Не поднимая глаз, он хмуро ответил:
– Есть. Но ты ведь и сама должна это знать. Ты знаешь про вещи. Ты нашла меня. Ты говоришь...
– Да не говорю я!
– взвыла Эша.
– Тебе показалось! Этого быть не может! Никто меня не обучал!
– Может, - менеджер искоса посмотрел на нее, - он просто тебе об этом не сказал? Я не знаю, как этому учат. Может, ты просто не помнишь? Вот мы, например, не помним. Я не видел никого, кто знает, откуда у него... Мы лишь несколько лет такие. Мы ничего этого не умели раньше. Мы... многие из нас, и я тоже вначале решили, что
– Я не знаю, - тихо ответила Шталь, - но я совершенно точно знаю, что твое мне незнакомо. А...
– она наклонилась ближе, так что их носы почти соприкасались, - твои глаза... это как-то связано?..
Григорий смутился, и его удлиненное лицо даже подернулось румянцем, отчего он теперь казался совершенно безобидным.
– Это бывает... очень редко, когда я плохо себя контролирую... или злюсь. Ну... ты действительно здорово меня разозлила.
– Что будет с техникой?
– Эша медленно поднялась. Григорий остался сидеть, чуть настороженно глядя на нее снизу вверх.
– У людей ведь еще осталась ваша ревнивая техника. От постиранных попугайчиков она уже перешла к серьезным травмам людей. Кто знает, что она сделает дальше?
– Я все исправлю!
– поспешно сказал он.
– Я что-нибудь придумаю, чтобы ее вернуть. Я... ее ведь не так уж много.
– А что будет с Гошей и его подружкой?
– Не знаю, - менеджер вздернул подбородок, и его взгляд стал вызывающим.
– Если честно, мне все равно. А вот что будет со мной?
– А что мне прикажешь с тобой делать?
– Эша, фыркнув, протянула ему руку, и Григорий, уцепившись за нее, с кряхтением поднялся на ноги.
– Отвести в милицию? Кто мне поверит?! Разве что насчет вашего с Гошей заговора, а так... Арестуйте дяденьку, он учит плохому стиральные машинки!
– прошепелявила она и отдернула руку - ей показалось, что Григорий слишком уж долго ее держит.
– Другое дело, как бы ты опять не устроил что-нибудь подобное. Ты не мог бы отвернуться на секундочку, Гриша? Пардон за интимные подробности, хочу лифчик поправить, а то лямка плечо режет, неудобно.
Григорий, покраснев еще больше, отвернулся, предварительно отступив в коридорчик - очевидно, он опасался удара по затылку, но Эша не собиралась наносить удары. С ударами на сегодня было закончено - во всяком случае, она искренне на это надеялась - ее правая рука ныла и настоятельно требовала покоя. В сущности, с этим инцидентом и топ-менеджером вообще было закончено, как и с прочим подобным в обозримом будущем... но другие... Значит, не было никаких секретных приспособлений в вещах Ейщарова. Сколько их может быть, таких людей? Что они умеют? С чем они
говорят?
ты могла бы меня полюбить?
Бесшумно отступив к стене, Шталь вытащила из сплетения искусственных лиан камеру и проворно сунула за пазуху. Может, с этим и покончено, но не может же она уйти без доказательств? В конце концов, зря ей что ли расквасили нос?! Застегнув куртку, Эша потерла запястье, на котором вздулась багровая полоса, и окликнула менеджера:
– Может, в виде благодарности проводите девушку до дверей? Жутковато мне теперь ходить в вашем магазине.