Говорящие с...
Шрифт:
– Конечно, - торопливо и с явным облегчением отозвался Григорий, подходя. Он все еще прихрамывал и вообще вид имел крайне плачевный, и Шталь невольно ощутила злорадство. Жалеть менеджера было абсолютно не за что - воспитатель кухонной техники был виноват исключительно сам. Поэтому когда они шли через отделы к задним дверям и Григорий искательно попросил ее никому о нем не рассказывать, Эша соврала без малейших угрызений совести:
– Ну конечно. К тому же, если я начну такое рассказывать, то окажусь в психушке раньше, чем этот рассказ закончу.
Он закивал,
– Извини за нос.
– Ладно, - буркнула Эша, - но вот я извиняться не буду, потому что не вижу оснований.
– Я даже не знаю, как тебя зовут, - вдруг зачем-то сказал Григорий, открыв дверь и выглянув на улицу, где шумно играл бумажками и палыми листьями ночной ветер.
– Ну, может оно и к лучшему. Только ты... в общем...
– он замялся, - не ищи других, если вдруг захочется... Некоторые... ну... им слишком нравится то, что они умеют. Настолько, что они... ну, они изменились.
– Это их ты так боишься?
Не отвечая, менеджер внимательно разглядывал носки ее сапожек, одной рукой потирая ударенную решеткой голову. Неподалеку раздавался мощный храп охранника, и Шталь, приподнявшись на цыпочки, посмотрела поверх плеча Григория, но она искала не источник храпа, а зал, которого отсюда не было видно - зал, в котором приборы, тихие, невключенные, с темными дисплеями и погасшими лампочками теперь казались большими притворщиками, а в отключенности чудилась нелепость.
– "Аллегро" ведь не занимается доставками в другие города?
– вдруг спросила она неожиданно для себя.
– А нельзя ли... Просто я хотела бы купить у вас холодильник.
Улыбнувшись так широко, сколь позволила разбитая губа, Григорий кивнул.
– Ну, что-нибудь можно придумать. Я понял, о каком холодильнике речь.
– Что ж, тогда всего доброго, - Эша положила руку ему на плечо, потом легким скользящим движением вдруг придвинулась вплотную и, чуть приподнявшись, прижалась губами к его губам, тотчас же скользнув обратно - прежде, чем Григорий успел отреагировать на поцелуй. Мягко подмигнула его беспредельно озадаченным глазам.
– Никакой разницы. По-моему, ты вполне все еще из этого мира. Пока, Гриша.
– Пока, - хрипловато ответил Григорий, и Эша, повернувшись, исчезла в ночи совершенно беззвучно, спрятав стук каблуков за шумом ветра. Облизнув губы, он еще некоторое время смотрел в темноту, после чего тихо, упрямо сказал:
– И все-таки, ты говоришь.
* * *
– Мы взяли его в квартире, - голос Михаила был слышен едва-едва, и Ейщаров, поморщившись, свернул на обочину и, заглушив двигатель, попросил его повторить.
– Говорю, в квартире взяли! Как мы и ожидали, он уже упаковывал вещи, собирался слинять первым же автобусом. Ну, я думаю, Шталь ни к чему знать, что он ей соврал насчет того, что уберет после себя.
– Вряд ли ее вообще это беспокоит, - заметил Олег Георгиевич, взглянув на часы.
– Ушла тихо - и то хорошо.
– Ты был прав - это тот самый, из пятого, хотя ему об этом говорить бестолку. Все стерто - напрочь. И с лицом опять... не
– в трубке засмеялись.
– Конечно, если учесть, что бегаем не так давно...
– Вот именно, - он проводил глазами с ревом промчавшуюся мимо машину.
– Между прочим, ты проспорил мне сто баксов.
– Приеду - отдам, - голос в трубке сразу помрачнел.
– Ладно, хорошо, твоя затея сработала. Хотя с конкретной ориентировкой мы бы и сами справились.
– Но у вас ее не было, не так ли? Где он?
– Да в соседней комнате, - Михаил чем-то грохнул рядом с трубкой.
– Этот гад сожрал всю мою колбасу и выдул мое пиво - у меня, говорит, нервы!.. Я ему все объяснил, он, вроде, отошел слегка, но, конечно, совсем очухается, когда с тобой поговорит. Слушай, он неважно выглядит. Ты бы сказал своей ищейке, чтоб она поменьше колошматила подозреваемых - даже в целях самообороны. Ладно, через пару часов мы его отправим.
– Не торопитесь, - Ейщаров взглянул на часы, - я скоро буду и поговорю с ним сам.
– Ты уехал из города?!
– вспылил Михаил на весь салон.
– Ну какого... Ты хотя бы взял Серегу?! Ну конечно не взял! Ты что - поехал совсем один?! И ночью?!
– Я уже вышел из того возраста, когда боятся темноты, так что перестань кудахтать!
– сердито сказал Олег Георгиевич, скосив глаза на дисплей ноутбука, по которому просматривал запись из магазина. Как раз в этот момент дверца холодильника сшибла на пол злополучного менеджера, и Ейщаров, покачав головой, остановил кадр.
– Все, дел навалом! Документацию взяли? Проверку нужно начать немедленно!
– Что?!
– спросил голос, который, вне всякого сомнения, принадлежал человеку, находящемуся в завершающей стадии агонии.
– Сейчас? Так ведь ночь! Может, хоть утра дождемся?
– Так, без разговоров!
– отрезал Ейщаров.
– Нам еще города проверять, где он был. Может, этот красавец и там покуролесил.
– Слушай, ну к чему такая спешка?!
– взмолился Михаил.
– Это ведь были единичные случаи! Два к девяносто восьми, что это повторится.
– Два - это уже немало, - холодно произнес Олег Георгиевич и отключил протест Михаила в самом начале. Снова взглянул на часы и набрал номер человека, с которым ему меньше всего сейчас хотелось говорить.
* * *
В гостиницу ехать не хотелось. Вообще никуда не хотелось ехать. Ее только и хватило, чтобы после Интернет-бара, где она поработала, прячась за носовым платком, дотащиться до "фабии", завести ее и доехать до круглосуточного магазина, где Эша купила пачку замороженных до каменного состояния крабовых палочек и теперь, сидя в машине, прижимала их к распухшему носу, слушала кричащий из динамиков хрипловатый голос Doro и разгребала образовавшийся в голове завал, из которого упорно выворачивалось одно и то же.