Говорящие с...
Шрифт:
ты могла бы меня полюбить?
Лежащий рядом на сиденье сотовый жалобно заплакал в классическом стиле, и Шталь мрачно на него посмотрела. Потом взяла и, увидев, кто звонит, помрачнела еще больше, борясь с желанием запустить телефон в окно. Но телефон был красив и дорог, и она прижала его к уху.
– А если б я спала?
– Ну, это ваши проблемы, - вежливо отозвался Ейщаров.
– Я получил ваше сообщение и скачал запись, которую вы выложили.
– Рада, что у вас такой хороший Интернет. Ну, как, вам понравилось?
– Отлично, отлично, -
– А вы - сволочь!
– рявкнула Эша и, отключив телефон, швырнула его обратно. Закурила, с неудовольствием отметив, что пальцы у нее трясутся, и сделала музыку погромче. Когда она докурила сигарету до середины, телефон зазвонил снова, и она взяла его с кривой усмешкой.
– Успокоились?
– небрежно осведомились в трубке.
– Немного. А вы?
– Приемлемо. Эша, что я вам говорил?! Отзваниваться перед тем, как идете на встречу - перед, а не после! И идти на встречу только в самом крайнем случае! Предварительно позаботившись о безопасности. А вы что устроили?! Если были практически уверены - не могли, что ли, известить меня и просто подсмотреть?
– Он собирался удрать, и его нужно было спровоцировать, чтобы было на что смотреть. Я должна была быть точно уверена. А не практически.
– Даже если так, к чему были эти игры в мисс Марпл и сплошная монологизация?! Вы что - на сцене?! Это вам еще повезло, что менеджер оказался мирным парнем.
– Он оказался мирным, потому что я его таким сделала!
– огрызнулась Эша.
– Многие становятся очень мирными, если их ударить по голове чем-нибудь тяжелым.
– И, кстати, об этом. Я просил вас находить людей, а не вышибать из них дух.
– Я была в состоянии аффекта!
– заявила Шталь.
– Впрочем, все это совершенно неважно, потому что я больше на вас не работаю!
Телефон снова полетел на сиденье. Эша взглянула на часы и обнаружила, что с того момента, как она покинула "Аллегро", прошла уйма времени. Она убрала упаковку от изрядно замерзшего носа, осторожно потрогала его, потом вытащила из бардачка перочинный нож, проковыряла в пачке дырку, извлекла палочку и, содрав с нее целлофан, с хрустом откусила кусок. Снова посмотрела на часы, сердито взяла телефон и вызвала номер.
– Продолжаем разговор, - спокойно констатировал Ейщаров, и она подумала, что либо у Олега Георгиевича огромное самообладание, либо Эша Шталь действительно очень сильно ему нужна.
– Вы должны были меня предупредить, что...
– Разве я этого не сделал?
– Вы предупреждали меня только о вещах!
– вспылила она.
– Вы не предупреждали меня о людях! Он ушиб мне руку и чуть не сломал мне нос. Мне несколько дней придется прятаться от людей!
– Вы получите компенсацию. Эша, на самом деле вы действительно очень хорошо поработали, - голос Ейщарова стал знакомо мягким - удивительный голос, способный настолько гармонично сочетать приятность и абсолютное равнодушие.
– Конечно, грубовато для первого раза, но очень хорошо.
– Большую?
– деловито спросила она, выпрямляясь.
– Немелкую. А теперь, Эша, я хотел бы, чтоб вы собрали свои вещи и немедленно покинули город.
– Почему такая спешка?
– удивленно спросила Шталь, догрызая палочку.
– Потому что я так сказал. Поскольку наше сотрудничество продолжается, извольте следовать указаниям... Вам говорили, что жевать во время беседы невежливо?
– Но куда я должна ехать?
– Для начала просто покиньте город. Остановитесь где-нибудь, отдохните, вы это заслужили, - показалось ей или его голос чуть потеплел. Эша попыталась представить, что он сейчас делает. Может, сидит в своем кабинете среди вещей? Да нет, ночью... Наверное, звонит ей из дома - шума улицы не слышно. Может, из кухни. Или из спальни... Она покосилась на себя в зеркало и обнаружила на бледном лице совершенно определенную ухмылку.
– Олег Георгиевич, то... что я видела... Это даже странным не назовешь. Откуда...
– Потом, Эша. Но теперь вы понимаете, с чем имеете дело? Понимаете, что я совсем не шутил?
– Да, - Шталь облизнула губы.
– Конечно.
– Вот и славно. Просто на будущее учтите, что в следующий раз вы можете столкнуться с кем-то поопасней продавца, улучшающего свой товар исключительно для пользы. Спокойной ночи.
Он отключился прежде, чем Эша успела ответить. Она покачала головой и, снова прижав распотрошенную пачку палочек к носу, с прононсом пробормотала:
– Конечно, спасибо, господин Ейщаров. Только откуда у меня теперь взяться спокойным ночам?
* * *
Вот уже несколько ночей подряд Павел Антонович не мог заснуть. Сон не шел и не шел, он страдальчески вздыхал, кряхтел и ворочался, и Лиля неоднократно сердито толкала его в бок. Вчера ночью, неудачно перевернувшись, Павел Антонович нечаянно придавил Тоше лапку - лишь самую малость, но пинчер разорался так, будто его заживо распиливали пополам, и жена изгнала Павла Антоновича на диван. Пререкаться он не стал - ушел покорно, забрав подушку и одеяло, и, оказавшись на диване, почувствовал себя без Лили и Тоши значительно лучше. Но сон все равно не шел. А пить снотворное не хотелось - Павел Антонович не любил лекарств. Вот и сегодня - в окно уже сеялся кисленький утренний свет, и слышались громыханье дворницкой тележки и дворницкая же затейливая ругань, а он так и не сомкнул глаз. Вздохнув, Павел Антонович сел на диване и хмуро потер лысину. Внезапно он ощутил неодолимую потребность в стакане ледяной воды. Не просто холодной, а ледяной, чтоб зубы свело. И хорошо бы еще большой кусок острого сыра. Он сунул ноги в тапочки, но тут же вытащил их и босиком прокрался в коридор. Ему казалось, что он делает это совершенно бесшумно, но из спальни почти сразу же раздалось торжествующе: "Вяк-вяк-вяк!" - а следом - сонный и неприятный в своем раздражении голос Лили.