Говорят, под Новый Год что ни пожелается…
Шрифт:
Макс слушал сбивчивый рассказ про маленького ребенка дома. Вот же курица безответственная! Он попытался провернуть ключ в замке — разумеется, безрезультатно. Максим направился к лифту. Во взгляде девушки появилось отчаяние.
— Да я только к себе поднимусь, за вэдэешкой. Вот, хотите, вам елку оставлю в залог. — Он притулил елку-палку в уголке и нажал кнопку вызова лифта. Где-то далеко загудел подъемник. В глазах жертвы обстоятельств читалось, что она сама сейчас его на руках донесет до места назначения,
Несколько пшиков из заветного синего баллончика, чуть-чуть ожидания, — и ключ провернулся. Девушка рванула к квартире как ракета, оставив в подъезде пакет. Ладно, сегодня он — Дед Мороз. Макс поднял с полу пакет, взял ёлочку и пошел внутрь.
В квартире, за приоткрытой дверью, хозяйка обнимала вполне осмысленного возраста пацана, будто не видела его пару лет. Нашла тоже маленького ребенка! Он-то думал, там вообще грудничок какой-нибудь. Парень, судя по невозмутимому виду, отсутствия мамы не заметил в принципе. Зато заметил появление Макса.
— Мама, ты всё-таки его нашла?! — радостно закричал мальчишка, вырываясь из материнских объятий. — Ты нашла нам папу?!
Девушка мгновенно подскочила на ноги и повернула к непрошенному гостю лицо, ставшее бордовым.
— Сеня, это просто чужой дядя. Он мне помог дверь открыть.
Новость Сеню не обрадовала. Да и Максу выражение «чужой дядя» резануло ухо. Они же вместе дверь перегородки вскрывали! Не сказать, что родственники, но и не чужие, однозначно!
— Я вас помню! — неожиданно заявил пацан. — Вы лампочку меняли. Мама говорила, что там только мужчина может справиться. Темно там было очень. — Действительно, Макс с месяц назад вкрутил рабочую лампу в тамбуре подъезда. Кто же знал, что у него из-за этого фан-клуб появится? — А елку поставить он нам поможет? — поинтересовался паренек у матери, чем окончательно ее сконфузил.
— Спасибо, я совсем о нем забыла, — произнесла она, забирая пакет. — Арсений, отнеси, пожалуйста, на кухню, и поставь коробочку на этажерку, — распорядилась она.
Мальчишка умчался, а девушка быстро зашептала:
— Вы уходите пока потихоньку. Я для Сеньки что-нибудь придумаю.
Вот так! Значит, он сейчас должен трусливо, огородами, свалить, а потом щемиться по углам от пацана, поскольку ему в глаза будет стыдно посмотреть.
Мальчишка уже топал назад, и на лице хозяйки проступило обреченное выражение.
— Сеня, понимаешь, это не наша ёлка. Это дядина ёлка. А у нас есть своя.
— Но она же маленькая! — выдвинул встречный аргумент Сеня, и его губы предательски задрожали.
— Конечно, я помогу поставить ёлку, — неожиданно для себя заявил Макс. И под ошарашенным взглядом девушки добавил: — Если мама не будет против.
Хозяйка тут же извлекла из ситуации двойную выгоду:
— Мама не будет против при условии, что ты сейчас же уберешься в комнате.
Арсения ветром сдуло, а хозяйка, отводя глаза, тихо затараторила:
— Мне так неудобно, вы даже не представляете! Вы, наверное, подумали, что я нарочно. А я нечаянно! — Любой,
— Кто? — спросил Максим, теряя нить разговора.
— Да Сенька.
— Он у вас в школу уже ходит?
— Если бы! Ему пять лет всего.
— Так. А причем тут письмо?
— Ой, вы, наверное, торопитесь, — вдруг сообразила девушка. — А я вас тут задерживаю. Вас, наверное, ждут?
— Никто меня не ждет, если честно. Я собирался Новый Год в одиночестве встречать, так что никуда я не спешу. И елку я просто так взял. Продавалась на углу.
— Я вам отдам денежку, вы не беспокойтесь. — Девушка полезла в карман за кошельком. — Сколько я вам должна?
— Давайте, лучше я вам ёлку, а вы меня ужином накормите? — вдруг обнаглел Макс.
— Да у нас ничего особенного нет…
— А у меня вообще ничего нет. Сейчас нужно будет что-то готовить… — Девушка улыбнулась, и Максим понял, что она вполне себе симпатичная. И весьма. Даже с заплаканными глазами. Елизарова охватило обычное оцепенение перед девушками, и он понял, что продолжить не может.
— Меня Наташа зовут. А вас?
На такой простой вопрос он мог ответить даже симпатичной девушке. Вот, сейчас соберется с силами:
— Максим.
— Тогда раздевайтесь, Максим. Арсе-ений! — громко позвала хозяйка сына. Тот тут же выглянул в дверь. — Покажи дяде Максиму, где можно руки с дороги помыть, я а пойду ужин готовить, — говорила она, снимая бесформенный пуховик. Под ним оказалось ладное тело в трикотажном платьице до колен. Светлая перспектива поужинать на халяву расцветала всё новыми красками.
Мальчик серьезно кивнул, и Макс, приткнув условно-ель к стене, снял шапку и стал расстегивать куртку.
Наташа зашла на кухню и прижала холодные ладони к пылающим щекам. Боже, какой стыд! Что он, наверное, сейчас о ней думает! Как же неловко получилось… А он ничего, этот Макс. Приятный. Серьезный. И живет здесь же. Не маньяк какой-нибудь забредший.
Девушка поставила разогреваться духовку. Руки совершали привычные движения, отмеривая соду и добавляя ее в тесто. Теперь делим тесто пополам, добавляем какао. И ложка коричневого, ложка белого, ложка коричневого, ложка белого… Готовка всегда успокаивала Наталью. Форма с тестом отправилась к духовку, а она занялась чисткой картошки.
В косяк кухонной двери постучали.
— Наталья, я поднимусь к себе. Там крестовина нужна. Я инструменты и несколько досочек принесу, что-нибудь соображу.
— Не нужно ничего соображать, у нас есть подставка под ёлку. Ой, вы не подумайте, что я на входе встречных с елками ловила!
— Ловили — не ловили, но поймали, — сказал, подмигивая, Максим.
— Я сейчас от стыда сгорю, — призналась Наташа, и отправилась в ванную, где в дальнем углу пряталась древняя, советских времен, стальная тренога, сваренная из куска трубы и стальных прутьев.