Говорят сталинские наркомы
Шрифт:
Только в 1972 г. была, наконец, достигнута взаимная договоренность о размере глобальной суммы в 700 млн. долларов, однако в результате обострения отношений, имевших место в 1974 г., вопрос остался открытым.
2. Постановление Государственного Комитета Обороны от 4 февраля
1942 г.
«]). Распределение обязанностей между членами ГОКО.
Тов. Молотов В. М. Контроль за выполнением решений
ГОКО по производству техники и вооружения и остальных соответствующих вопросов.
Тт. Маленков Г. М., Берия Л. П. а) Контроль за выполнением решений
ГОКО по производству самолетов и моторов и подготовка
б) Контроль за выполнением решений ГОКО по работе ВВС Красной Армии (формирование авиаполков, своевременной их переброске на фронт, организационные вопросы и вопросы ЗП) и подготовка соответствующих вопросов.
Тов. Маленков Г. М. Контроль за выполнением решений
ГОКО по Штабу минометных частей Ставки Верховного Главнокомандования и подготовка соответствующих вопросов.
Тов. Берия Л. П. Контроль за выполнением решение
ГОКО по производству вооружения и минометов и подготовка соответствующих вопросов.
Тов. Вознесенский Н. А. а) Контроль за выполнением решений
ГОКО по производству боеприпасов и подготовка соответствующих вопросов, б) Контроль за выполнением решений ГОКО по черной металлургии и подготовка соответствующих вопросов.
Тов. Микоян А. И. Контроль за делом снабжения Красной
Армии (вещевое, продовольственное, горючее, денежное и артиллерийское) и подготовка соответствующих вопросов.
Подчинить контролю члена ГОКО т. Микояна все органы снабжения НКО по всем видам снабжения и транспортировки.
Утвердить заместителем члена ГОКО т. Микояна по артиллерийскому снабжению т. Яковлева.
2) Каждый член ГОКО должен иметь заместителя по контролю за выполнением решений ГОКО по порученной ему отрасли работы».
Председатель ГКО И. СТАЛИН
Л. М. КАГАНОВИЧ
В один из февральских дней 1979 г. мне позвонил генерал- лейтенант в отставке, доктор исторических наук Николай Александрович Антипенко (1901–1986). Это был известный советский военачальник, боевой соратник и верный друг маршалов Г. К. Жукова и К. К. Рокоссовского, автор интересных публикаций и особенно популярной среди читателей историко–мемуарной книги «На главном направлении», которая выдержала несколько изданий в стране и за рубежом. С первого дня нашего знакомства, состоявшегося в начале 60-х годов, между нами установились добрые дружеские отношения. В 1971 г. Н. А. Антипенко, работавший тогда в Институте военной истории Министерства обороны СССР, был одним из моих оппонентов по докторской диссертации…
В самом конце того телефонного разговора Николай Александрович сообщил, что мною заинтересовался Л. М. Каганович. И, когда я выразил свое удивление, он пояснил:
— Недавно я имел с ним беседу, и Лазарь Моисеевич попросил помочь достать Вашу книгу о советском железнодорожном транспорте военных лет. Запишите его домашний телефон.
Вскоре я позвонил по указанному телефону и, получив от Кагановича его домашний адрес на Фрунзенской набережной, отправил по почте свою книгу. Спустя некоторое время я решил узнать его мнение о ней и снова позвонил. Уже знакомый голос с сожалением ответил, что книгу так и не доставили и, очевидно, она где–то затерялась на почте. И тогда мы договорились, что я вручу ее Кагановичу при личной встрече.
Но встреча состоялась не скоро. Из–за плохого самочувствия Л. М. Кагановича, болезней, а также по другим причинам она много раз откладывалась на более удобное время. Прошли месяцы и даже годы, пока, наконец, 21 июня 1990 г. мы встретились…
Поднимаюсь почти на верхний этаж дома № 50
Майя Лазаревна оставляет нас одних. Я вручаю хозяину квартиры свою недавно вышедшую из печати книгу «Война и железнодорожный транспорт СССР. 1941 — 1945», и мы приступаем к беседе.
Первым делом гостю был задан вопрос, не является ли он членом «ДемРоссии»?
— Нет, нет, — отвечаю.
— А то эти шибздики такое наболтали, так оплевали наше и настоящее, и прошлое, что ничего светлого и героического у народа, вроде бы, и не осталось. (И Каганович с возмущением называет целую «обойму» имен «правофланговых радикальных демократов» и среди них Собчака, Попова, Афанасьева, Якунина, Станкевича, Старовойтову…)
Мы беседовали около часа, касаясь разных тем. Лазарь Моисеевич был в хорошем настроении, говорил много и охотно, особенно когда были затронуты события предвоенных и военных лет, работа наших железных дорог, вопросы эвакуации, оценка Сталина. Лишь иногда он делал небольшие паузы, чтобы с помощью линейки или карандаша «помассировать» себе спину.
Прощаясь с Кагановичем, я предложил сфотографироваться, но он отказался: «Плохо выгляжу. Как–нибудь в следующий раз». Зато без возражений подписал мне две свои фотографии. На одной из них он снят вместе с Алексеем Стахановым. Правда, из–за плохого зрения ему пришлось вооружиться большой лупой и использовать линейку, чтобы написать мне небольшое посвящение.
Мы договорились о следующей встрече, по возможности, в самое ближайшее время. Но она состоялась только спустя почти год — 6 мая 1991 г. Л. М. Каганович перенес инфаркт миокарда, хотя внешне мало изменился. Мы были одни в квартире и проговорили несколько часов, но коснулись лишь небольшой части из того, о чем так хотелось расспросить «последнего из могикан» из ближайшего сталинского окружения. Больше всего меня в тот вечер поразили творческие, прямо–таки дерзновенные планы неутомимого 97-летне- го собеседника, рассчитанные, по его словам, на ближайшие 5–6 лет, по созданию крупного труда, посвященного индустриализации СССР и реконструкции железнодорожного транспорта. Он долго меня не отпускал, и мы расстались около 11 часов вечера, договорившись о новой встрече через некоторое время.
Однако вскоре Кагановича не стало. Ниже приводится почти полная запись двух наших бесед.
Надеюсь, что публикуемый материал представит определенный интерес как свидетельство одного из видных государственных и партийных деятелей той эпохи, которую в течение целых десятилетий называли «сталинской».
Мне трудно судить при ответах на какие вопросы Л. М. Каганович был более, а на какие — менее правдив и искренен. Конечно, далеко не все его мнения представляются бесспорными. Тем не менее полагаю, что суждения и оценки «железного наркома» не могут не вызвать внимание широких кругов читателей, включая и историков.