ГП и благословение Ангела

Эстель duplii

Стакан поднялся в воздух и неподвижно завис.

– Агуаменти!
– продолжал Драко, словно все еще не верил в свои силы.

Стакан наполнился прозрачной водой.

Драко не мог произнести ни слова, но на его лице читалось изумление, смешанное с восторгом. Он был похож на ребенка, неожиданного нашедшего любимую, но давно потерянную игрушку.

– Драко, но почему ты меня не предупредил, что не можешь пользоваться магией?
– укоризненно спросил Гарри.

– А ты тогда

согласился бы пойти со мной за Эйнджел?!
– требовательно спросил Малфой.

– Не знаю, - честно ответил Гарри.
– Но ты не должен был скрывать от меня такие вещи! Ты хоть представляешь, что бы со мной было, если бы с тобой что-нибудь случилось?!
– продолжал Гарри, сам не замечая, что он говорит в порыве эмоций.

Драко насторожился. Гарри говорил так, как будто Драко и правда очень много для него значил. Так, как будто он действительно к нему не был равнодушен… Драко знал, что никогда не забудет слов Гарри, сказанных его отцу. Что же это было? Стремление напоследок насолить своему врагу… или все-таки правда? Малфой боялся лелеять в душе лишнюю надежду. Но он твердо решил поговорить об этом с Гарри, когда они немного придут в себя. Он хотел услышать объяснение такого странного поступка непосредственно от самого Гарри.

В этот момент в палату вбежала Эйнджел и сразу же плюхнулась на колени к Драко. Не успев войти, малышка сразу же завалила отца вопросами:

– Папа, а когда мы пойдем домой? Мне уже надоела эта больница! И почему тот странный человек говорил, что он мой дедушка? И что это были за страшные черные чудовища в том большом доме?

– Все, солнышко, теперь все позади, - успокоил Драко дочь.
– Не будет больше ни черных чудовищ, ни опасных родственников. Скоро мы с тобой пойдем домой и устроим праздник. Хочешь, я целую неделю не буду ходить на работу, а буду только с тобой?!
– ласково спросил Драко.

Эйнджел немедленно закивала головой, забывая о чудовищах и переключаясь совсем на другие проблемы:

– А ты купишь мне шоколадную лягушку? Та, которую мне дала тетя Гермиона, от меня ускакала… А дядя Гарри пойдет гулять с нами? Папа, тот странный человек сказал мне, что дядя Гарри - твой любовник. А кто такой любовник?

Трое взрослых в палате одновременно уставились друг на друга, не зная, что ответить ребенку. Гермиона закашлялась и вышла за дверь, оставив парней самих разбираться в щекотливой ситуации. Гарри от смущения готов был провалиться сквозь землю, а Драко смотрел на Эйнджел, нетерпеливо ждущую ответ на заданный вопрос.

– Любовник, Эйнджел - это человек, который не является твоим родственником, но ты его все равно любишь, - наконец сформулировал Драко, проклиная своего отца за то, что тот говорил подобные вещи при ребенке. Хорошо еще, что Эйнджел не спросила, кто такая «деревенская шлюха»…

– А крестный тоже твой любовник?
– совершенно искренне поинтересовалась Эйнджел.
– Он же не наш родственник, но ты его любишь.

Драко не выдержал и рассмеялся, представив

себе, что бы на это сказал Дэн.

– Нет, Эйнджи, он не мой любовник. Давай пока оставим это слово в покое. Когда ты подрастешь, я объясню тебе, что оно означает, а пока не повторяй его больше вслух. Теперь о дяде Гарри. Я должен кое-что тебе рассказать, - вздохнув, начал Драко, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, чтобы ребенку было понятней. Эйнджел должна уже узнать правду! И чем раньше он ей расскажет, тем лучше. Дети намного проще воспринимают окружающий мир, чем взрослые…

– Эйнджел, ты знаешь, что у каждого ребенка есть мама и папа.

– Но у меня нет мамы, ты сам говорил!
– удивилась девочка.

– Да, правильно, солнышко, у тебя нет мамы. Но ты очень необычная девочка. У тебя вместо мамы есть второй папа…

Гарри, поняв, куда клонит Драко, словно оцепенел. К горлу подкатил комок, а глаза предательски защипало.

– Крестный папа?
– спросила Эйнджел.

– Нет, Эйнджи, я говорю не о крестном папе, и не о таком втором папе, как у твоего друга Питера, который у него появился, когда его родители расстались, а о настоящем папе, который такой же родной тебе по крови, как и я.

– А почему я его никогда не видела?
– изумленно спросила Эйнджел.
– Почему я его не знаю, если он тоже мой папа?

– Эйнджел, ты прекрасно его знаешь. Дядя Гарри… Дядя Гарри - твой второй отец, - шепотом закончил Драко.

Эйнджел на пару минут совсем притихла от такой новости. Затем аккуратно слезла с колен Драко и села на кровать к Гарри, сердце которого просто замерло от ожидания реакции дочери.

– Дядя Гарри, а ты правда мой папа?
– спросила малышка, глядя парню прямо в глаза.

– Да, ангелочек, я твой папа, - подтвердил Гарри.
– Прости меня за то, что я так долго с тобой не виделся.

– А как мне тебя теперь называть?
– спросила совершенно растерявшаяся Эйнджел, которая одновременно испытывала и огромную радость от услышанной новости, и смущение оттого, что у нее так неожиданно появился еще один отец.

– Называй меня так, как тебе удобно, - прошептал Гарри, понимая, что он не имеет права после трех лет отсутствия в жизни ребенка требовать, чтобы она называла его папой, - я не против дяди Гарри.

– Папа, - сказала Эйнджел, обращаясь уже к Драко, - а разве правильно будет, если я буду называть его дядей Гарри? Он же тоже мой папа.

– А ты сама как считаешь?
– осторожно спросил Драко, давая возможность дочери самой решить, как ей теперь называть Поттера.

– Папа, а ты пойдешь со мной гулять, когда выйдешь из больницы?
– после минутного размышления спросила малышка.

– Гарри, это она к тебе обращается, - тихо сказал Драко молчавшему Поттеру, который был уверен, что Эйнджел задает вопрос Малфою.