ГП. Падение во Тьму
Шрифт:
– Чтоо?
– прошипел он.
– Он… он вышел от дракона без единой царапины! Все выглядело так, будто мальчишка приказал чешуйчатой твари не двигаться. Он прошипел что-то на парселтанге, подошел к гнезду, забрал яйцо и вернулся к выходу.
Парселтанг?
Как такое возможно? Как мальчишка мог оказаться змееустом? Он знал все ветви, происходящие из его рода, и фамилии Поттер там точно не было. У него был один предок из рода Блэков, но он умер лет триста назад. Мать мальчишки
– Я выяснил, что у мальчишки всегда был этот дар, по крайней мере, столько, сколько он себя помнит. Он использовал этот талант, чтобы открыть Тайную Комнату на втором курсе.
Удивление полностью поглотило его. Мальчишка открыл Комнату? Да еще и на втором курсе! Он сам обнаружил её лишь на пятом, посвятив поискам годы. Но… мальчишка конечно же не смог подчинить себе василиска!
– Тайная Комната! Он упоминал что-нибудь о василиске?
– зло прошипел он.
– Мертв. Мальчишка его убил.
– ЧТО!
– закричал он. Слепая ярость затопила сознание. Как такое могло случиться, и почему он ничего об этом не слышал? Тайная Комната была открыта вновь, а василиска убили?
– И мальчишка сделал все это на втором курсе?
– недоверчиво уточнил он. Это, конечно же, невозможно. Какой-то мальчишка двенадцати лет отроду никогда не одержал бы победы над великим василиском Салазара. Это грозное творение…
Он зарычал от бессильной ярости.
Сейчас он слишком слаб. И он ненавидит это, ненавидит свою беспомощность. Столько времени пропадает впустую! Ему так много нужно сделать! Важнейшее задание, которое может выполнить только он сам, а вместо этого он заключен в теле ребенка! Еще хуже было то, что он зависит от Хвоста. Это отвратительно!
Был еще один вариант: Барти, но он редко появлялся здесь.
Этот жалкий сосуд, который он создал, был слишком слабо связан с магией. Простейшее заклятие полностью иссушало его магические резервы. Ему нужна кровь мальчишки!
Как только он получит мальчишку, он восстановит прежнюю силу и продолжит свое дело.
Гарри моргнул и тут же зажмурился от бьющего в глаза солнечного света. Он слышал… звон в ушах, будто от головокружения. И это было странно. Перед глазами мелькали какие-то смазанные образы, которые через пару минут приобрели четкость, и он, наконец, вспомнил свой сон.
Поттер нахмурился, он был почти уверен, что это было видение… такие же снились ему летом. Тот же дом и комната, а также Хвост и еще один человек: мужчина, которого он не знал. Как там его называл Волдеморт?
Но все же ощущения после этого видения не такие как обычно.
Раньше из-за видений он просыпался от агонии, полностью охватывающей его разум. Шрам болел так, словно его прижигали раскаленным железом, а тело колотила крупная дрожь. В общем, ощущения были не из приятных.
Но сейчас-то все нормально. Гарри даже сказал бы, что отлично. Он выспался, а тело переполняет энергия.
Поттер поднял руку и пальцами потер
Это… странно.
Никогда раньше не было такой реакции. Шрам горел, зудел и пульсировал, ничего похожего на происходящее с ним сейчас.
Кожа вокруг отметины была немного влажной, но совсем не воспаленной.
Возможно, это было вовсе не видение, а обычный сон? Просто его сознание взяло знакомую картинку и добавило нечто новое?
Гарри не знал.
_ _
Очередная неделя подходила к концу. Гарри открывал яйцо, полученное в первом туре несколько раз, но понятия не имел, что означают звуки, которое оно издавало. Оно ужасно визжало, и нельзя было разобрать ни слова, при условии, если они там были.
В первую неделю после задания Гарри решил навестить Хагрида, но с тех пор, как полувеликан узнал о способности Поттера к парселтангу, он вроде как тоже изменил свое отношение к нему. Правда, неплохо это скрывал. Хагрид всегда поддерживал разговор, если Гарри подходил к нему во время занятий, но Поттер не раз ловил на себе его полные тревоги взгляды.
Гарри пытался убедить себя, что просто становится параноиком и уделяет таким мелочам слишком много внимания, но только вот такое самовнушение у него выходило плохо.
Его отношения с Роном и Гермионой почти не сдвинулись с мертвой точки. Время от времени они оба пытались заговорить с ним, но Гарри ещё не был готов пустить их в свой мир. И он не был уверен, что вообще будет когда-нибудь к этому готов. Возможно, если бы Поттер был одинок, а фактически так оно и было, все продвигалось бы намного быстрее, но дело в том, что теперь он не ощущал одиночества. Каждую ночь он проводил вместе со своим темным компаньоном. И сгусток тьмы от его присутствия рос на глазах, в прямом смысле слова.
Форма и размер темного нечто увеличивались с каждым новым днем. Темные локоны тянулись к нему, как только он появлялся в своем подсознании. Они обхватывали Гарри со всех сторон, и он чувствовал себя… желанным, нужным. В этих объятиях он чувствовал себя так… хорошо и цельно.
Через несколько дней Гарри понял, что ощущает присутствие темного сгустка даже тогда, когда бодрствует. Теперь ему не нужно было погружаться в подсознание, достаточно было просто позвать. И он звал.
Сперва это было нечто совсем незначительное: едва слышные отклики поддержки на задворках сознания во время урока или приема пищи, но этого было вполне достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким. Словно кто-то понимающий всегда был рядом с ним.
Позже стали улавливаться проблески чувств и впечатлений от мыслей. Это могла быть поддержка или одобрение. Изо дня в день частота и длительность присутствия темного сгустка в сознании Гарри увеличивалась. И с каждым днем крепла их связь и восприятие эмоций и мыслей друг друга. К концу второй недели после первого тура темное нечто составляло ему компанию почти на всех занятиях.
Оно давало намеки, помогая справляться с заданиями на уроках. Оно сопереживало, когда над Гарри насмехались. Оно одобряло его гнев. Оно смеялось, когда Гарри ехидно комментировал чьи-нибудь действия. Поттер даже создал в своем сознании неиссякаемую бегущую строку, полную холодного сарказма, который подпитывался негодованием, мучающим его душу, и его компаньон упивался этим язвительным чувством юмора.