Грааль никому не служит
Шрифт:
– Постараемся взять заложника. Душепийца будет угрожать стиранием личности. – Гибкая Тири быстро взглянула на Джассера. – Но это – крайний случай.
Рунархи ничего так не боятся, как потерять себя. Удар душепийцы – нешуточная угроза.
– Затем Велиаджассен попробует договориться с автоматикой корабля. Попробуем высадиться на «Погибельный трон».
Вот тут заключалось слабое место нашего плана. Если другу автоматов удастся вытянуть из памяти машины пароли и коды орбитального допуска – хорошо. Если нет – мы обречены. Куда деваться с «Погибельного
…Детали мы обсуждали долго. Наконец, когда все неясности исчезли, мы отправились спать. Заговор заговором, а каторгу на зелёных полях никто не отменял.
Эту ночь мы провели согласно обычаям наших рас. Рунархи разбрелись по отноркам. Людям пришлось спать в центральной пещере. Один из ходов выделили под «внутреннюю грязь», как стыдливо выразилась Гибкая Тири. Не скажу, что спать вповалку давняя земная традиция, но выбора не оставалось. Дмитрий Эстокович уснул сразу. Торнадя и Асмика о чём-то шептались. Том II, человек-книга (ох, прилепится к нему это прозвище!), медитировал.
Я же улёгся на спину и закрыл глаза.
Девять душ, девять окраинников… Когда-то я мечтал об этом. Все мы, пси-моды, упивались своими возможностями в первые дни посвящения. Кинетики опрокидывали стулья, месмеры невидимками пробирались в стереатры и элитные клубы. В моём выпуске был даже один психоморф, правда, послабее Асмики. Ох, он и важничал.
А посвящение Галчи провалилось. Я это сразу почувствовал, хоть она и скрывала от меня. К тому времени наша дружба окрепла и переросла в нечто большее.
Нечто большее… Я вздохнул. Даже наедине с самим собой я не могу произнести слово «любовь». Всё дело в Иртанетте. Я ищу её в каждой женщине. Ищу – и не нахожу. Разве только в Асмике. Но она психоморф. Поди, пойми, что в ней настоящее, а что – притворство.
Послышался шорох. Словно подслушав мои мысли, Асмика подползла ближе:
– Андрей, ты не спишь?
– Нет.
– Андрей, я всё думаю о рунархах. Ты помнишь легенду об Аламуте?
– Орлиное гнездо? Прибежище ассасинов, выкормышей старого Хасана ас-Саббаха?
– Да. Звания Тевайза отражают их стратегию. Туги, федави, ассасины. Мне страшно…
– Значит, их стратегия – террор? Наёмные убийцы, взрывы?
– Нет, не так. Я только сейчас поняла. По легенде, Хасан ас-Саббах разбил в одной из долин сад, в центре которого стоял прекрасный дворец. Фонтаны сада били вином, молоком и мёдом; по дорожкам прогуливались восхитительные женщины. Всё в этом саду было устроено, словно в раю, описанном пророком Мухаммедом.
Время от времени Старец Горы отправлял в «райский сад» своих приспешников, готовящихся стать убийцами. Одурманенные гашишем, послушники обнаруживали себя в райском местечке. Блаженное ничегонеделание, ласки гурий, дивная красота места… Но морок рассеивался, и несчастный человек вновь оказывался в угрюмой крепости. С этого мгновения душа его томилась в аду. Бедняга убивал по
– Рунархи ищут потерянный рай?
– Да. Не знаю, существует ли Старец Горы, проклявший целую расу, или же что-то нарушилось в мифизике мира, но метания рунархов легко объяснить. Поиск. Тоска об утраченном благоденствии.
Я приподнялся на локте. Разговор становился всё интересней и интересней.
– А концлагерь? Он же не имеет смысла.
– Я думала и об этом. Друг автоматов объяснил мне устройство палач-машин. Оказывается, электроника отслеживает появление новых эгрегореальных связей. Со старыми они до поры до времени мирятся.
А ведь она права. Мы, люди, с рождения состоим в разных сообществах: стая школы, стая Первого или Второго Неба, стая родины. Когда проклятие стадности обрушилось на рунархов, они оказались к этому не готовы. Бог знает, что произошло на Тевайзе. Мы видим лишь результат. Началась война, и Лангедок превратился в Чистилище.
Рунархи не способны уничтожать связи, объединяющие разумных существ в стаю. Поэтому они пошли другим путём. Они решили создать человека… или рунарха рая. Неподдающегося. Непривязанного.
Искусственным путём вывести кошку, которая гуляет сама по себе. Мичуринцы.
А орбитальные станции? Вряд ли туда переводят, когда изгой избавляется от всех стай. Скорее, когда перестаёт чувствовать себя заключённым. Интересно, почему Том II до сих пор здесь? Или у могущества месмеров тоже есть пределы?
Постепенно меня одолел сон, и я перенёсся на Южный материк. Сны о печах я почти не помню. В памяти остаются лишь обрывки: тошнотворный запах дыма, отблески пламени и – чьи-то лица.
Не-господин страха? Ложный медитатор? Демоница?
Вопросы, вопросы…
Глава 4. Блаженство ничегонеделанья
Щель в небе расползлась, открывая васильковую синь неба. Солнце просверкивало сквозь облачный край, заставляя снега вспыхивать всеми красками радуги. Не сегодня завтра комбинезоны отрастят поляризационные щитки на пол-лица, и заключённые станут похожи на чёрных бескрылых стрекоз.
Антиграв уходил к горизонту, превращаясь в грязно-серую чёрточку. Холода я почти не чувствовал. По снегу бежали замысловатые узоры анизотропии. Сам не зная зачем, я пнул игольчатую поверхность. Снежинки взвихрились, восстанавливая узор, – словно железные опилки в магнитном поле.
Красиво… Раньше я этой красоты не замечал. Я ударил ещё и ещё раз; узоры каждый раз получались новые. Игольчатый снег сползался к моим ногам, словно потоки муравьёв.
С другой стороны поля ко мне двинулась крохотная фигурка. Изгой брёл неуклюже, переваливаясь с ноги на ногу, загребая фонтанчики анизотропной пыли.
Тяжело идет, неумело. Новичок, наверное. По снегу надо бежать, а этот ломится, словно паровоз. И вес на одной ноге нельзя задерживать: ухнешь по колено – выбирайся потом.