Грабитель

Макбейн Эд

— Вы это нюхаете или пьете? — поинтересовался Клинг, пока его большие руки катали бокал.

— И то и другое, — ответила Клер. — Так вы его прочувствуете наилучшим образом. Теперь попробуйте. Давайте.

Клинг сделал большой глоток, но Клер предостерегающе вытянула руку и воскликнула: «Стоп!»

— Господи боже мой, — сказала она, — не пейте его такими глотками! Это просто непристойно — так пить коньяк. Отхлебните немного, покатайте на языке.

— Простите, — извинился Клинг, прихлебнул коньяк и покатал

его на языке. — Вкусно, — сказал он.

— Мужской напиток, — заметила Клер.

— Бархатистый, — добавил он.

— Само совершенство.

Они посидели молча, прихлебывая коньяк. Клинг чувствовал себя очень уютно, очень тепло и очень удобно. Клер Таунсенд была приятная особа, на которую приятно смотреть, с которой приятно говорить. За окнами квартиры темная мгла осенних сумерек постепенно заливала небо.

— О чем вы думаете? — спросила наконец Клер.

— О Джинни, — признался он, не чувствуя, что заводит речь об умершей.

— Да?

— Насколько хорошо вы ее знали?

— Мне кажется, лучше остальных. Не думаю, что у нее было много друзей.

— Что заставляет вас так считать?

— Вам должно быть понятно. Этот взгляд потерянного человека. Прекрасная девочка, но потерянная. Господи, что бы я ни отдала за такую внешность, как у нее.

— Вы вовсе не дурны собой, — сказал, улыбаясь, Клинг и прихлебнул еще коньяка.

— Это все теплый, янтарный отсвет коньяка, — объяснила ему Клер. — Средь бела дня я уродина.

— Могу поспорить, — возразил Клинг. — Где вы встретились в первый раз?

— В «Темпе». Она пришла однажды вечером. Думаю, дружок ее прислал. Во всяком случае, название клуба и адрес были записаны на маленькой белой карточке. Она показала ее мне, словно входной билет, села в углу и отказывалась танцевать. Она выглядела… Трудно объяснить. Она была там, но ее там не было. Вы видели таких людей?

— Да, — сказал Клинг.

— Иногда я сама бываю такой, — призналась Клер. — Возможно, поэтому я обратила на нее внимание. Во всяком случае, я подошла, назвала свое имя, и мы стали разговаривать. Мы очень хорошо поладили. В конце вечера мы обменялись телефонными номерами.

— Она вам когда-нибудь звонила?

— Нет. Я видела ее только в клубе.

— Как давно произошла первая встреча?

— О, уже давно.

— Когда?

— Дайте сообразить. — Клер прихлебнула коньяка и задумалась. — Черт побери, почти год назад. — Она кивнула: — Да, именно так.

— Ясно. Продолжайте.

— Совсем нетрудно было понять, что ее беспокоило. Малышка была влюблена.

Клинг наклонился вперед:

— Как вы узнали?

Клер не отвела глаз.

— Я тоже была влюблена, — устало сказала она.

— Кто был ее друг? — спросил Клинг.

— Не знаю.

— Она вам не говорила?

— Нет.

— Даже не упоминала его имя в разговоре?

— Нет.

— Дьявол, —

разозлился Клинг.

— Поймите, мистер Клинг, новая птица вставала на крыло. Джинни покидала гнездо и пробовала оперение.

— Понятно.

— Ее первая любовь, мистер Клинг, и сияние ее глаз, румянец на лице, пропадание в этом мире грез, за пределами которого только мрак. — Клер покачала головой. — Господи, видела я зеленых, но Джинни… — Она замолчала и снова покачала головой. — Она просто ничего не знала, понимаете? Это тело женщины… Вы сами-то ее видели?

— Видел.

— Тогда вы понимаете, о чем я. Это была настоящая женщина. Но в душе — маленькая девочка.

— Как вы это представляете? — спросил Клинг, думая о результатах вскрытия.

— Об этом говорило все. Как она одевается, как говорит, какие задает вопросы, даже ее почерк. Все как у маленькой девочки. Поверьте, мистер Клинг, я никогда…

— Ее почерк?

— Да, да. Погодите, надо посмотреть, сохранилось ли это у меня.

Она пересекла комнату и схватила сумочку со стула.

— Я самая ленивая девчонка в мире. Никогда не переписываю адреса в записную книжку. Просто засовываю их между страницами, пока… — Она пролистывала черную книжку. — А, вот. — Клер протянула Клингу белую карточку. — Она написала это для меня в тот вечер, когда мы встретились. Джинни Пейдж и телефонный номер. Вот, смотрите, как она писала.

Клинг озадаченно посмотрел на карточку.

— Здесь написано «Клуб „Темп“», — сказал он. — Клаузнер-стрит, дом 1812.

— Что? — Клер нахмурилась. — Ах да. Это же карточка, с которой она пришла ко мне в тот вечер. Она ей воспользовалась, чтобы записать номер. Переверните ее.

Клинг так и сделал.

— Видите детские каракули? Это Джинни Пейдж год назад.

Клинг перевернул карточку обратно.

— Меня больше интересует эта сторона, — признался он. — Вы решили, будто это написал ее друг. Почему вы так подумали?

— Не знаю. Просто я предположила, что он был тем человеком, который направил ее туда, вот и все. Это мужской почерк.

— Мужской, — согласился Клинг. — Можно ее взять?

Клер кивнула:

— Если хотите. — Она помолчала. — Наверное, мне больше не понадобится номер Джинни.

— Не понадобится, — сказал Клинг. Он спрятал карточку в бумажник. — Вы сказали, она задавала вопросы. Какого рода вопросы?

— Ну, во-первых, она спрашивала, как нужно целоваться.

— Что?

— Да. Она спрашивала, что делать губами, нужно ли открывать рот, пользоваться языком. И все это произносилось с широко раскрытыми глазами и детским взглядом. Это кажется невероятным, я знаю. Но помните, она была юной пташкой, которая не знала, насколько сильны ее крылья.

— Она это узнала, — сказал Клинг.