Град разбитых надежд
Шрифт:
— А потом что-то пошло не так.
— Да все пошло так! И как еще пошло! — отмахнулся Ли. — Словом, все довольны.
— Ох, Ли… я уж боялся, что ты предложишь присоединиться, — покачал головой Джоэл, криво ухмыльнувшись. Ли замер на мгновение, обернулся и без тени веселья ответил:
— Нет, Джо. Женщины — это женщины. А ты — это ты. — Но вновь все поглотила напускная веселость. — Кстати, ты ведь гулял с Джолин?
Джоэл поморщился от мимолетного вопроса, но он давно заготовил пресный ответ:
— Да так, прошелся.
— Прошелся, эх ты! — передразнил Ли. — Я тебе что говорил? Пройтись просто? Я тебе говорил в мансарду ее вести сразу!
— Ага,
Отчасти он завидовал дикарям из прошлого, правда, вовсе не их нравам: перед ними расстилался целый свет, неизведанный и ужасный. Но о многих его опасностях эти первые люди не догадывались, а в их новом тесном мире Вермело все слишком хорошо осознавали неизбежную участь последнего града. Они делали вид, будто торгуют на улицах, оформляют документы в конторах, трудятся в шахтах и на заводах, заказывают булочки к кофе из цикория, но все чувствовали одно — обреченность. И в попытках вырваться из круга тяжкого осознания некоторые впадали в первобытную дикость. Возможно, так и появлялись сомны. Возможно, из-за этого совершались самые мерзкие преступления. Монстры подсознания вылезали наружу во сне и наяву. Чтобы отсрочить окончательное разложение человечности, придумали жесткие правила. Ведь некоторые твари порой действительно похищали понравившихся девушек, стукнув дубинкой по голове.
— Нет, не так не надо, конечно, — ответил смущенно Ли. — Но я призываю быть решительнее!
— Эх, Ли, кто бы учил. А ты? Ты мне назло пригласил Мартину и Лулу?
— Нет, я же говорю: они сами пришли, — помотал головой Ли, и отчего-то Джоэл сомневался в правдивости этих слов. Но не относительно «назло», а относительно «сами пришли».
Наверняка наглец Ли тайком пробрался в академию, пока не видела Энн, потом заговорил с девушками, впечатлил их парой эффектных приемов на арене или просто залил в уши патоку красивых историй о подвигах охотников. А вскоре они втроем сбежали с территории или же Ли вывел новобранцев под благовидным предлогом. На пару часов новичкам разрешалось в сопровождении заслуженного охотника совершать выходы в город для изучения улиц. Но компания употребила отведенное время, постигая совсем другую «науку».
— Если ревнуешь, я могу тебя успокоить: похоже, я несимпатичен Джолин, — продолжал гнуть свое Джоэл.
— Не клеится с ней, а, Джо? — понимающе спросил Ли после долгой тягучей паузы. Похоже, он отчасти чувствовал себя виноватым. Джоэл низко опустил голову, честно ответив:
— Нет, совсем никак.
— Почему ты так решил?
Джоэл развел руками, таращась на вымазанные в засохшей грязи носки сапог. Слова впивались в язык вращающимся веретеном, но не складывались в четкую нить, особенно, когда он глядел прямо на вопросительно замершего Ли. В одной рубашке, стройный, с сильными ногами, он напоминал мраморную статую из уцелевшего музея искусств и этим смущал, мешая рассказать. Джоэл уставился в пол и все-таки поведал о наболевшем:
— Она резка, не желает никакой помощи. Я не знаю, что с ней вообще делать. Она, знаешь, как неспелый каштан в колючей скорлупе.
— Каштан-девушка, скажешь тоже, — беззлобно ответил Ли. — Но она позволила тебе бродить рядом с собой?
— Да.
— Значит, все не так плохо.
— Все плохо, Ли, — обломал крылья ложным надеждам Джоэл. — Как только я спрашиваю ее о прошлом, она начинает дичиться, будто ее в камеру пыток ведут.
Ли поморщился, точно ему выкрутили руку. Он на мгновение сжал кулаки, потом разжал, отпуская пояс штанов, который выудил
— Зачем ты спрашиваешь о ее прошлом? — протянул негромко Ли, но голос его набирал силу, распускаясь негодованием: — Для расследования? Так что тебе от нее надо? О моем прошлом ты никогда не спрашивал.
— Все еще надеюсь, что однажды ты сам расскажешь, когда будешь готов, — заметил Джоэл то ли с укоризной, то ли с сожалением.
— Вот и она сама расскажет, — подхватил Ли. — Принимай ее такой, какая она есть, девушка-загадка. Разве это не добавляет остроты?
— Пожалуй.
Джоэл крепко задумался. Он ведь и правда заметил сначала не Джолин, а жутких химер в ее Ловце Снов. Он заинтересовался ее кошмарами, ее тайной. Чего же он хотел на самом деле? Желая раскопать ее секрет, сам же отметал ответы, точно тоже скрывался в колючей скорлупе. «Два зеленых каштана», — иронично подумал он и распрощался с Ли, чтобы пойти домой и выспаться.
Оставаться в пропахшей чужой страстью квартирке любовника не хотелось, среди раскиданных вещей, среди его бездумного желания забыться. Джоэл забывался усталостью.
После каждого дежурства он намеренно изматывался настолько, чтобы не видеть снов. Выключаться и включаться, подобно старым механизмам. Развесить Ловец Снов, коснуться головой подушки — и в пропасть. Так случилось и в этот день.
В мансарде скреблись мыши, но звуки иссякали. Запах гнилого яблока уже ничего не значил, не мешал провалиться в небытие на короткие пять часов. И все же сердце впитывало неискупимую горечь, как от утраты или ссоры, поэтому не отпускали видения.
Ему являлась Джолин. Она все убегала, неслась стремглав по улице, а вокруг сгущался туман или толпа. Туман толпы вокруг единой цели. Потом он заметил, что сумрачную тишь прорезают два немых виденья, и во втором длинном силуэте распознал Ли.
«Куда вы? Не уходите!» — немо кричало подсознание, потоки слов вились незнакомым языком. И Джоэл тонул в белесом мареве, оказавшемся лавиной архивных карточек. Дома представали шкафами, из них выпадали папки с именем «Ленц». Везде «Ленц-Ленц-Ленц». А кто такой этот Ленц? Джоэл не знал ни в реальности, ни во сне. Так почему это имя являлось в кошмаре? Почему терзало, унося, как стремительная река, его любимых?
В иллюзорном мире он не отрицал своих чувств, не прятался от них под напускной невозмутимостью. Он любил и боялся потерять. Он хотел приблизиться, закрыть собой от жадных ртов-папок бесконечной картотеки, согреть своим теплом, оградив от промозглого морока изменчивых улиц, где-то ли дома, то ли древние шкафы. Но рой документов чередой неразборчивых слов сковывал его, мешая сделать шаг, мумифицировал заживо, оборачиваясь вокруг рук и ног. Он тонул, пока Джолин и Ли уходили навечно. И брусчатка под их ступнями плавилась, обращаясь в пыль, устремляясь вверх. А над Вермело разверзался шторм, гигантская воронка, в которой парили трупы горожан.
Среди безумия конца летели каменные перья, и древний ворон возвещал:
— Асур должен пасть! Асур отравлен собственной жадностью.
Алые отблески неба прорезал голос непобедимой черноты, раскинувшейся кольцами Змея вокруг стены. Он смеялся, громко смеялся, до боли в барабанных перепонках:
— И кто же сразит меня? Страж Мира не придет, а последний Страж Вселенной в моих владениях бессилен!
— Я — Страж Вселенной! И тебе не победить! — кричал ему каменный ворон и устремлялся горящей стрелой вперед, в темноту. Он сталкивался со Змеем, разрывал кольца.