Граф из Техаса
Шрифт:
Погруженный в подобные размышления, Прескотт не спеша ехал, полагая, что возвращается к замку. Но вскоре он обнаружил, что сбился с пути.
— Черт побери, неужели опять?!
Ему, как он понял теперь, нужна была не только карта дома, но и близлежащих окрестностей. Или постоянный проводник.
Прескотт взобрался на холм. Перед взором лежала незнакомая местность. Спустившись по узкой тропинке, а затем отклонившись от нее, он поднялся на вершину следующего холма и увидел у его подножия домик Люсинды. Прескотт усмехнулся — оказывается, он не так безнадежно заблудился, как
Второе желание оказалось сильнее первого, и он галопом поскакал к ее калитке.
— Привет вашему дому, — крикнул он, соскакивая с лошади. — Есть кто-нибудь?
Дверь распахнулась, и Люсинда показалась на пороге, вытирая руки о передник, обвязанный вокруг ее тонкой талии. Под лучами яркого солнца ее черные, как вороново крыло, волосы отливали синевой, а в ее серых глазах засветилось удовольствие, когда она узнала своего неожиданного гостя.
— Добрый день, милорд.
— Пожалуйста, зовите меня Прескотт, — сказал он, и, заметив ее мимолетную улыбку, почувствовал, как снова по всему его телу разливается приятная теплота. — Мне достаточно этих официальных обращений дома.
Она прошла по короткой тропинке к калитке, чтобы отодвинуть щеколду. При движении ее широкие юбки, касаясь пышно разросшихся цветов и трав, загадочно шуршали.
— Я удивлена, что вы с утра уже на ногах. Неужели у вас недостаточно работы в библиотеке, чтобы занять вас хотя бы на полдня?
— Слишком много работы. Поэтому-то я и бездельничаю. Но если вы заняты, а весь ваш вид говорит об этом, то мне, возможно, лучше…
— Чепуха. Я просто пеку кексы. Кстати, вы их любите?
— Кексы — это маленькие булочки в форме пирожков с изюмом внутри?
— Вообще-то они со смородиной, а не с изюмом, и к тому же мои круглые, а не в форме пирожков.
Прескотту не надо было долго объяснять. Он пробовал эти кексы в Лондоне, и они ему очень понравились. А так как он съел очень мало на завтрак, то чувствовал такой голод, что казалось еще немного и начнет грызть свою лошадь. Но попробовать кексы было гораздо предпочтительнее.
— Вы поймали меня в свои сети, и я, пожалуй, отведаю один-два.
— Поймала вас в свои сети? — ее глаза светились озорством, когда она одарила его кокетливым взглядом. — Ну, а еще у меня есть девонширский заварной крем и клубничный джем. Я угощу вас, если это сможет умалить мою вину.
— Кузина Люсинда, я могу поклясться, что я уже не первый мужчина, попавшийся в ваши сети.
— Возможно, фигурально, но не буквально.
Он сдернул с головы шляпу и последовал за ней внутрь домика, чуть не ударившись головой о низкий дверной косяк. Лишь переступив порог, он почувствовал себя как дома. Аромат свежеиспеченного хлеба наполнял воздух, смешиваясь с приятными острыми запахами сушеных цветов и трав, которые свисали пучками с широких балок на потолке.
Осмотревшись вокруг, он увидел, что в ее комнате было немного вещей, но все они были использованы с умом. Небольшой диванчик приглашал отдохнуть около камина, почерневшего от старости и долгого
— Вы пускаете жить к себе пансионеров?
— Пансионеров? — озадаченно взглянув на него, она указала ему на стул. — О, вы, должно быть, имеете в виду квартирантов. Но ведь здесь едва найдется место для меня одной. Куда я поселю жильца?
— Просто интересуюсь. Я нахожу ваш дом гораздо уютнее, чем весь этот замок.
— Но я думала, что техасцы любят простор.
— Это правда, мы любим простор наших бескрайних равнин. Однако внутри домов мы более всего тяготеем к уюту.
И ему все больше нравился уют ее домика. Теплота, ум, честность Люсинды, не говоря уже о красоте, делали с ним что-то невообразимое, чего он еще никогда не испытывал в жизни. Но сейчас было не время думать об этом и предаваться своим чувствам.
— Куда ни пойди в замке, везде слышишь эхо своего собственного голоса или своих шагов. Это в конце концов так надоедает.
Она поставила перед ним тарелку пышущих жаром кексов вместе с клубничным джемом и большой чашкой желтоватого крема, такого густого, что ложка стояла в нем. Прескотт хотел сразу же наброситься на еду, но вовремя вспомнил о своих манерах и подождал, пока Люсинда разлила чай по чашкам и сама села за стол.
— Вы провели в Рейвен Лэйере только одну ночь, Прескотт. Подождите еще немного. И, уверяю вас, вы привыкнете к размерам замка.
— Лучше не загадывайте.
Следуя примеру Люсинды и стараясь не вести себя совершеннейшей свиньей, он разломал кекс на две части и намазал большую ложку крема на одну половину и ложку джема на другую. Сложив половинки вместе и откусив кусочек, он ощутил вкус хлеба, смородины, густого крема и клубники и испытал огромное наслаждение.
— Очень вкусно, Люсинда. Правда, очень вкусно.
Она опустила глаза и скромно улыбнулась.
— Спасибо.
— Вы готовите так всегда?
— Нет, только в очень хорошем настроении.
— Это очень хорошее настроение должно приходить к вам почаще. Оказывается, выращивать прекрасные цветы — это не единственный ваш талант.
Увидев, что он справился с кексом в два счета, она спросила:
— Это ваш способ просить добавки?
— Мэм, это было бы откровенно грубо с моей стороны. Моя тетушка Эмми учила меня лучше, чем вы думаете. Но ваши кексы безусловно хороши. Лучшее из того, что я ел с тех пор, как приехал сюда.
— Тогда непременно возьмите еще один.
— Если вы настаиваете.
— Да, я настаиваю.
Прескотт сам обслужил себя, и уже через некоторое время целая тарелка кексов была пуста. Он даже выпил вторую чашку чая, сильно подслащенного сахаром, чтобы скрыть горьковатый вкус.
— Миссис Свит могла бы кое-чему у вас поучиться, — сказал он, окончательно наевшись и откинувшись на спинку стула. — Это была лучшая еда, какую я ел со дня моего приезда сюда.
— Странно. Я всегда думала, что миссис Свит очень хороший повар.
— Она не такая хорошая, как вы.