Граф Калиостро
Шрифт:
Сырые шаги послышались на аллее.
Кривцов широкими прыжками, как заяц, над которым уже трубят рога доезжачих, кинулся к набережной. Загнутый крюк косицы хлещет по щекам. "Трус, трус -- брата бросил", -- но слышался гул страшной погони, свист арапника.
Огненные дворцовые окна, семистекольные кареты, форейторы, громоздкие берлины, полосатая будки, часовые, барки, весь Санкт-Петербург, вся Империя погналась за ним.
А во дворце менуэты сменялись гавотами, англэзами, грациозным танцем экосез
Дамы, обмахиваясь павлиньими веерами, поглядывая в нагретое восковым огнем зало, рассаживались вдоль штофных стен под зеркалами. Дамы видели, как иностранец в черном кафтане подвел за руку к генеральс-адъютанту прекрасную и нежную госпожу, окутанную волнами белого флера, в любопытном парижском уборе, -- расцветающая приятность.
Ланской освежал лицо у открытого окна. Он смотрел на темные кущи дерев Летнего сада. Пустым невским берегом стремглав пробежал человек.
– - Не вор ли?
– - подумал Ланской. И тут за его спиной кавалер в черном кафтане сказать сипло и вкрадчиво:
– - Добрый вечер, господин генерал, поклонись же, графиня.
Ланской тревожно метнул горячими глазами:
– - Господин де Калиостр, что вам надобно от меня? И как проникли вы во дворец?
– - О, ради одного вас, -- поклонился Калиостро, хлестнув сивыми буклями по ладоням Ланского. Тот брезгливо отдернул руку.
– - Вы непристойно преследуете меня, господин Калиостр.
– - Клянусь Мадонной, не я, а она... Подойди же ближе, графиня.
Калиостро потянул за руку Санта-Кроче, графиня вздохнула, обдала Ланского теплым дыханьем, прошептала жеманно и страстно:
– - О, mio carissimo...
– - Графиня, граф, прошу вас отойти, ваши любезности мне докучливы.
– - Господин генерал, но вы не отказываетесь от любви прекрасной дамы?.. Клянусь, она будет вашей, если вы добьетесь у государыни позволения открыть в Империи заводы для делания золота...
Граф Феникс смотрел на Ланского в упор тяжелым, злым взглядом:
– - Я готов передать вам, господин генерал, секрет делания золота. Соглашайтесь, Ланской, соглашайтесь...
И тут из глубины залы, от карточных столов послышался зовущий голос Екатерины:
– - Александр Дмитриевич, где вы? Пойдите, батюшка, сюда, а то мы в фараоне вовсе несчастливы.
Граф Феникс съежился, глаза погасли. Ланской провел ладонью по лицу:
– - Что вы болтаете, Калиостр, как смеете вы болтать, плут, ярмарочный обманщик.
Эти слова Ланской слышал утром от государыни.
– - Как смеешь ты, заезжий лысый черт, шептать мне низкие твои прожекты?
Ланской так прикрикнул на графа, что дамы остановили махание павлиньих вееров, повернули головы:
– - Всесветный плут, маг лжи, тут не надобны твои фокусы, -- прочь!
Тощие, высохшие от ветхости красавицы прошлого царствования, сидевшие,
– - Фаворит-то, сударыньки, фаворит... Самого Калиостро осрамил.
Графу Фениксу все уступали дорогу со смехом, кто-то подставил ножку. Калиостро, рыча, перескочил.
Волоча за собой Санта-Кроче, он сбежал с лестницы. У кареты Жако и Жульен подхватили графиню под руки. Калиостро, оскаленный, взбешенный, рванул жабо, кружева с треском лопнули:
– - А, мальчишка, москов, теленок Астреи, я припомню тебе!..
Пушечной пальбой загремели колеса графского дормеза по настилам моста.
ТРИ БУКВЫ
На краткий миг моя.
Потом навек
Я -- для тебя.
Старинный романс
Яличник, заспанный парнишка без шапки, -- невский ветер трепал всю дорогу его белесные волосы, -- перевез бакалавра на Островную сторону. Кривцов лежал в лодке ничком.
Заскрипели уключины, парнишка зацепил багром деревянную сваю:
– - Вылезай, гвардея, -- сказал он рассудительно.
– - Было б вина не пить, а то, вишь, раскуражился...
Кривцов отсыпал ему в рваную шапку медяков.
Погашенным, темным стоял дворец Елагина. Бакалавр отпер ночную калитку за сараем, прошел к себе и, как был, в шляпе и в парадном кафтане лег на жесткий диван, задев головою "Похищение Европы". И тут же вспрянул со стоном:
– - Убил, убил!
– - Из-за тебя, Феличиани, из-за тебя, -- бормотал он лихорадочно высекая огонь.
И заслонив свечу ладонью, крадучись, пробрался на антресоли...
Запах птичьего пуха, шерсти, кислый воздух Калиострова чулана обдал его. Кривцов сел на корточки перед таинственной третьей дверью:
– - Госпожа, слышишь ли, знаешь ли, за одно имя твое я убил...
Бакалавр шептал, плакал, клялся и молился у запертого покоя.
Вдруг в замочной скважине щелкнул ключ.
Медля, толчками, дверь стала приотворяться. Кривцов отшатнулся. На пороге в белых одеждах -- как мертвая в саване -- стоит Санта-Кроче, в руке горящая свеча. Сияют влажные глаза.
– - Не пугайтесь, мой кавалер, -- грудным голосом сказала графиня.
– - Не дрожите так, бедный москов.
– - Чур меня, чур... Видится мне...
– - О, нет... Отнюдь не видение, а живая Санта-Кроче, которую тронули до слез ваши горячие признания и печальные жалобы вашего флажолета. Не правда ли, концерты на рассвете были для меня?
– - Да, для вас, да, -- заикаясь от страха бормотал Кривцов.
– - И вот я отперла дверь. Войдите. Странное ночное приключение...