Граф Никита Панин. Из истории русской дипломатии XVIII века.
Шрифт:
Резидентом России в Константинополе был в ту пору замечательный дипломат Алексей Михайлович Обресков. Ему удалось довольно быстро развеять опасения турецких вельмож и доказать, что интересы России и Порты в польских делах явно совпадают, а если чего и следует опасаться, так это происков коварных австрийцев. Внушения Обрескова возымели действие, и султану донесли о происходящем следующим образом: "У поляков издавна так повелось, что, когда умирает их король, у них происходят распри и усобицы; а чтобы со стороны Высокой Державы оказывалась какая-либо им помощь или делалось какое-либо вмешательство, этого не бывало прежде. Поэтому следует... предоставить означенное дело решить им самим между собой".
Султан принял сей вывод благосклонно
Из других государств, способных повлиять на положение дел в Польше, оставались Англия и Пруссия. Политика Англии опасений не вызывала. Англичане очень хотели заключить с Россией торговый трактат, и, пока продолжались переговоры по этому вопросу, в Лондоне старались не раздражать русских понапрасну. Что касается прусского короля Фридриха II, то он в еще большей степени был заинтересован в дружбе с Екатериной.
После Семилетней войны Пруссия оказалась в Европе в полном одиночестве, как принято сегодня говорить, в изоляции. Фридрих II панически боялся новой войны. Чтобы укрепить свои позиции на случай войны, а если удастся, то и предотвратить ее, королю была очень нужна дружба с Россией. "Я прекрасно понимаю, - признавал король, - что для меня никакая система не может быть так выгодна, как союз с Россией, так как никто не осмелится тогда затронуть меня". Фридрих уже давно заискивал перед Екатериной, всеми средствами доказывая ей свои добрые намерения. Своего посла в Петербурге, графа Сольмса, он наставлял: "Вы можете уверить гр. Панина, что его Государыня всегда найдет во мне полнейшую взаимность чувств самой искренней дружбы; что я всегда буду готов действовать согласно с ней в делах Польши".
Для России дружба с Пруссией тоже давала определенный выигрыш. У Фридриха была в Польше обширная агентура, при содействии которой сделать Понятовского королем можно было и быстрее, и с меньшими затратами. Пруссия, кстати, была еще хороша и как пугало против Австрии. Беспокоило Панина лишь то, что Фридрих в то время вел секретные переговоры с Турцией о заключении союза против австрийцев. Прусскому королю такой союз был очень нужен, но интересам России он никак не соответствовал. В случае его подписания зависимость Фридриха II от русского двора существенно ослабла бы. Поэтому в Петербурге, узнав о переговорах, немедленно приняли меры. Русским представителям в Берлине и Константинополе было предписано всеми средствами противодействовать достижению соглашения между Пруссией и Турцией. Одновременно о переговорах сообщили австрийскому посланнику, дабы в Вене о своих интересах тоже позаботились. В целом международная обстановка целям России в Польше благоприятствовала. Серьезного противодействия, по крайней мере на первых порах, ни с какой стороны не ожидалось. Фридрих II был для России хотя и не очень надежным, но заинтересованным союзником. Решение поставленной задачи определялось теперь прежде всего тем, как будут развиваться события в самой Польше.
Процедура избрания монарха в Речи Посполитой была делом долгим и чреватым неожиданными осложнениями. По смерти предыдущего короля власть в государстве временно брал на себя гнезненский архиепископ - глава католической церкви, или примас Польши. Потом созывался так называемый конвокационный сейм, решавший вопросы государственного управления. За ним - элекционный сейм, депутаты которого выслушивали иностранных послов и тех, кто представлял лиц, баллотировавшихся в короли. Этот сейм составлял также договор с будущим королем об условиях принятия им власти и, наконец, осуществлял его избрание. Процедуру завершал коронационный сейм, где примас возлагал корону на победившего претендента, а тот принимал присягу и подтверждал прежние права сословий.
Делегаты, или послы, на общегосударственный сейм выбирались на воеводских сеймиках, которых в Польше в те времена было около семидесяти. Сеймики давали своим представителям подробные наказы о том, как действовать. В работе сейма принимал также участие Сенат, состоявший из католических епископов,
Еще одним обстоятельством, усиливающим анархию и в без того хаотическом государственном устройстве Польши, было право конфедерации. Шляхтичи могли на законном основании объединиться в союз - конфедерацию, для того чтобы добиваться какой-либо политической цели. Использовать они могли практически любые средства, в том числе и вооруженную борьбу, причем вне зависимости. От того, одобряют эту борьбу государственные власти или нет*.* Конфедерация была, по существу, узаконенным правом на гражданскую войну. В такой обстановке добиться избрания на королевский престол нужного кандидата было непросто. Правда, первые события, казалось, планам России благоприятствовали.
Князь Репнин, приехав в Варшаву, сообщил важную новость - 6 декабря от оспы скончался новый саксонский курфюрст. Одним претендентом на престол стало меньше. Принцы Ксаверий и Карл, взвесив свои возможности, пришли к выводу, что баллотироваться в короли им не по карману. Главным соперником избранника императрицы стал коронный гетман граф Браницкий. Объединившись с Радзивиллом и Потоцкими, он начал энергично бороться за голоса избирателей.
Прежде всего Браницкий принялся разгонять сеймики, состав которых не соответствовал его целям. Делать это ему было нетрудно, поскольку граф содержал две тысячи человек собственного наемного войска и фактически командовал коронными, то есть государственными, войсками. К тому же в Польше находились многочисленные саксонские отряды, оставленные якобы для охраны имущества усопшего короля. Новый курфюрст издал указ распустить эти войска, после чего большая их часть тут же поступила на службу к Браницкому и Потоцким. Князь Радзивилл, не стесняясь, совершал вооруженные нападения на своих противников.
Чарторыйские с удовольствием приняли предложение России о сотрудничестве и теперь настойчиво требовали войск, чтобы уравновесить силы противника. Но в Петербурге не торопились, ограничиваясь лишь денежными дотациями. Надо было дождаться благоприятного момента. Чем больше бесчинствовала партия Браницкого, чем чаще она совершала насилия и нарушала законы, тем сильнее становилось недовольство ею со стороны поляков.
Деньги, помноженные на энергию сторонников Понятовского, делали свое дело. На воеводских сеймиках Чарторыйские приобретали перевес. Тогда противники решили сосредоточить усилия на выборах послов от польской Пруссии, где у Радзивилла были огромные поместья. Сеймик должен был собраться в Грауденце (Грудзендз). Между тем близ этого города были расквартированы два батальона русских солдат, в основном инвалидов, охранявшие старые склады, оставшиеся еще со времен Семилетней войны.
Перед началом выборов генерал-майор Хомутов, командир отряда, вывел своих ветеранов из города, чтобы не смущать благородное собрание. Браницкий тут же окружил город своим 7-тысячным войском. Хомутову это не понравилось, и он посоветовал гетману не озорничать. Браницкий не послушался. Тогда инвалиды вернулись в Грауденц. После недолгих препирательств магнаты сочли за благо распустить сейм, который так и не принял никакого решения.
Дополнительные два отряда все же пришлось ввести. Ко времени конвокационного сейма они подошли к Варшаве. Узнав об этом, "колобродный Радзивилл", как называл его Панин, вместе с гетманом Браницким поспешно бежал. Чарторыйские полностью контролировали положение.