Граф Никита Панин. Из истории русской дипломатии XVIII века.

Гаврюшкин А. В.

Панин знал Бестужева еще в те времена, когда тот был деятельным и ловким царедворцем, властным и высокомерным. Теперь граф сильно сдал. Он казался совсем дряхлым стариком, руки его заметно дрожали, ходил он тяжело, с трудом переставляя ноги. И только умные внимательные глаза на неподвижном морщинистом лице говорили о том, что силы старика еще не оставили.

Екатерина встретила Бестужева с великими почестями. Сразу же по приезде он был в придворной карете доставлен в Летний дворец, где императрица наложила на него орден св. Андрея Первозванного и пожаловала чин генерал-фельдмаршала да 20 тысяч рублей ежегодной пенсии. Потом его сиятельство отвезли в дом, специально для него приготовленный, а от двора определили

стол, погреб и экипаж.

В августе в столицу приехал еще один человек, которого Панин ждал с особым нетерпением. Из Пруссии вместе с армией вернулся наконец его брат - генерал Петр Панин. У Никиты Ивановича было немало друзей и единомышленников, но, пожалуй, ни с кем он не был так близок и откровенен, как с братом. На первый взгляд братья Панины были совершенно несхожи и по характеру, и по склонностям, и по жизненному опыту. Никита Иванович - профессиональный дипломат, мягкий, осторожный, любезный и приветливый со всеми. Петр Иванович, всю жизнь проведший на военной службе, был прямолинеен, резок, порою груб и имел склонность откровенно высказывать свое мнение, даже тогда, когда это могло не понравиться лицам весьма влиятельным.

На службу Петр Панин был определен еще подростком, в14 лет. К обязанностям своим он относился ревностно, но характер у него оказался сложный, во всяком случае, скорому продвижению по службе он явно не способствовал. Как-то раз его отец решил походатайствовать, чтобы сына скорее произвели в капралы. Узнав об этом, Петр

Панин совершил поступок, для человека его времени и положения необычайный. Он написал отцу, что такая протекция "ввергает его в стыд и презрение подчиненных его чину", поскольку он еще слишком молод и мало знает, чтобы учить тех, у кого самому следовало бы поучиться. Потом Панин участвовал в Крымских походах, в сражениях со шведами в 1741-1743 годах и к началу Семилетней войны дослужился до чина генерал-майора.

В Пруссии Петр Панин сразу оказался в гуще событий. Он участвовал во всех крупнейших битвах, отличился в сражениях при Цорндорфе, Пальциге и Кунерсдорфе, получил контузию и закончил войну в должности генерал-губернатора Восточной Пруссии, имея чин полного генерала и репутацию храброго полководца и искусного тактика. По возвращении в Петербург Петр Панин был встречен Екатериной весьма милостиво и назначен сенатором.

Слух о том, что Никита Иванович готовит проект Императорского совета, уже распространился, и при дворе с интересом обсуждали, кто будет удостоен чести заседать в этом новом учреждении. В председатели многие прочили Бестужева. Опыта и ловкости ему было не занимать, смущал только возраст. Графу уже минуло 68 лет. В такие годы, да еще при слабом здоровье, самое время с почетом отойти от государственных забот и, отрешившись от мирской суеты, помыслить о божественном. Но Бестужев складывать оружия не собирался, тем более что Екатерина действительно планировала его не только поставить во главе Совета, но и поручить дела иностранные. У старого графа в этой области был огромный опыт, служить по дипломатической части он начал еще при Петре I, в 1713 году. Раз он втянул Россию в Семилетнюю войну, ему и распутывать многочисленные проблемы, порожденные этой войной, вернее сказать, не самой войной, а тем способом выхода из нее, который избрал Петр III.

Борьба с Пруссией была хотя и затяжной, но в целом вполне успешной. Фридрих II стоял уже на краю пропасти. Его могло спасти только чудо, и оно свершилось. Петр III, взойдя на престол, разом перечеркнул все то, что было добыто в этой войне. Он не только заключил с Фридрихом мир и союз, но и отдал приказ корпусу генерала З.Г. Чернышева соединиться с прусскими войсками и начать боевые действия против своего недавнего союзника - Австрии! Бессмысленные и непредсказуемые поступки Петра Ш спутали все карты.

Австрия была разочарована

и крайне раздосадована. Австрийцы воевали ради того, чтобы отнять у Фридриха Силезию. Добыча, казалось, была уже в руках, но теперь, без помощи России, получить лакомый кусок было невозможно. Франция также вела боевые действия против Фридриха, но после того, как Петр Ш вышел из войны, ее давняя вражда к России возобновилась. Англия, прежде помогавшая Пруссии, выжидала, как будут разворачиваться события. В самом сложном положении оказался, конечно, сам Фридрих II. Его судьба целиком зависела от того, что предпримет русская императрица. Если Екатерина предпочтет продолжать войну, ему уже не на что будет надеяться. Прусский король это хорошо понимал. Узнав о воцарении Екатерины II, он так перепугался, что приказал ночью тайно перевезти государственную казну из Берлина в Магдебург на случай, если придется бежать. Пруссия была истощена и совершенно разорена. Королю нужен был мир во что бы то ни стало, и в первую очередь мир с русской императрицей.

Положение в Европе было неясным, неопределившимся. Его прежние формы были разрушены войной, но оно еще не приобрело новых очертаний. Для России это означало, что наступил тот редкий благоприятный момент, когда можно было безопасно совершать смелые и резкие изменения во внешней политике, избавляться от обременительных обязательств, примиряться с прежними врагами, вступать в новые выгодные союзы. Россия была достаточно сильна для того, чтобы позволить себе выбирать. Правда, делать выбор надо было очень расчетливо и осторожно. Приходилось учитывать не только сложные отношения с великими европейскими державами, но и настроения беспокойных соседей России. На севере неослабного внимания требовала Швеция. На западе существовала другая давняя проблема - польская.

Минули те времена, когда России надо было отстаивать свою независимость в борьбе с воинственными польскими феодалами. В то время, пока русские люди упорно и настойчиво возводили величественный храм могущественной державы, Польша все глубже погружалась в болото анархии. Шляхетская вольница, ни во что не ставившая короля, все свои силы отдавала внутренним распрям. До тех пор, пока Польша не попадала под влияние враждебной державы, она была неопасна, но здесь, как и в Швеции, ловко действовали французские агенты.

Наконец, на юге России противостоял старинный и все еще сильный противник - Турция. Причин для конфликтов с Османской империей было достаточно. Турция отрезала Россию от Черного моря, еще в древности называвшегося Русским. Из-за Турции Россия должна была терпеть соседство воинственных кочевников - крымцев.

Крымское ханство, по образному выражению историка В.А. Бильбасова, было остатком некогда страшного ордынского змия, с которым русскому народу пришлось вступить в смертельную схватку. Первая его голова была отсечена на Куликовом поле. Вторую поразил Иван Грозный, покорив Казань. Оставалась третья, уже обессиленная, но еще способная жалить. Крымцы совершали кровавые набеги на южнорусские города, выжигали целые села, уничтожали посевы и скот, уводили тысячи пленников. При помощи крымцев Порта вызывала волнения среди мусульманских народов, живших на территории Российской империи. Рано или поздно с турками предстояло вступить в открытую борьбу. Впрочем, всех проблем не перечесть.

Решать их надо было не откладывая, но с чего начать? Каковы главные цели, которые надлежит положить в основу внешней политики государства? Прежде на этот вопрос отвечали без затруднений. После смерти Петра I внешняя политика России практически неизменно строилась по единой схеме. В Петербурге постоянно домогались дружбы с Австрией, считая ее "естественной" союзницей в борьбе с Турцией. Стремление к этому союзу было так велико, что часто превращалось в самоцель, заслоняя иные, не менее значимые интересы государства.