Граф Соколов — гений сыска
Шрифт:
Брюсов согласно кивнул головой:
— Безусловно и категорически! Мир наш огромен и пока действительно неразгадан. Но передовая наука...
Вдруг поэт стал лихорадочно шарить по карманам:
— Куда, куда делось?
Бальмонт сочувственно спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Еще как случилось! Я где-то потерял свое портмоне, а там больше трехсот рубликов.
Все повернулись к Брюсову:
— Быть может, дома оставили?
— Отнюдь нет! Я сегодня у владельца “Скорпиона” Полякова
Вдруг медведеподобный купец, облаченный по случаю торжества в новенький фрак, заревел:
— А где мой бумажник? Вот тут, в брючном кармане заднем... Это что же такое? Там деньги лежали, а не какие-то “триста рубликов”! Десять тысяч! Вертеп разврата!
В этот момент истошный крик самой высокой ноты разрезал воздух. Это звезда хватала себя за шею, заглядывала под стол:
— Где мое бриллиантовое колье? Пятьдесят тысяч стоит! — Она затряслась в рыданиях.
Бас даже испуганно перекрестился:
— Чур чура! Точно — дьявольщина.
Бальмонт покачал удивленно головой, обратился к Блиндеру:
— Это что же получается, Георгий Александрович? Знаменитый итальянский скульптор по карманам лазит? Как какой-нибудь Коляна Фартовый с Сухаревского рынка?
Маэстро гордо вскинул подбородок:
— Так будьте известны, что я вас предупреждал: Челлини — субъект необычный. При телесном существовании он обвинялся не только в кражах, а даже и в убийстве! Каждый, извиняюсь, культурный человек это знает!
Купец:
— Грабеж! Полиция!
Бас, убедившись в сохранности собственного портмоне, вновь пришел в веселое расположение духа:
— Браво, браво! Стало быть, родившийся четыреста с лишним лет назад Бенвенуто Челлини мог и убить?
Блиндер поморщился:
— Вы говорите ужасные случаи! Но если хотите спокойней, то надо вызывать дедушку Крылова. Это был в старину такой писатель, так он уже помер. Вот он ведет себя культурно и ничего не позволяет.
Все замолкли, с удивлением слушая слова маэстро. Первым не выдержал бас и раскатился громовым хохотом:
— Дедушка Крылов”! Ух, не могу! О-хо-хо! “Покойный писатель”! Он уже почти семьдесят лет покойный. Ах, ведет себя на вызовах спокойно! Нет, ста рублей за такое представление не жалко. Всю тысячу отдать можно.
Вдруг Бальмонт поднял руку:
— Минуту тишины, господа! Что вызывают духов — я знал и даже был на медиумическом сеансе у интендантского генерала Лифарева...
Хозяйка спросила:
— Это у которого малолетнего сыночка электричеством насмерть убили?
— У того самого!
— Совершенно ужасное происшествие! Я электричество после такого случая запретила бы вовсе. Или, эти самые, авто. Мой дворник-татарин под колесо попал...
Бальмонт холодно заметил:
— Позвольте, я закончу мысль, Марфа Абрамовна.
— Заканчивай, заканчивай, милый человек! Я
— Так вот, мы сегодня наблюдали совершенно сверхъестественное и вызывающее полное доверие зрелище.
Бас хохотнул:
— Какое же зрелище — в темноте! Это не синема.
— Пусть по-вашему, уважаемый артист, не зрелище, а явление. Но при всем уважении к Бенвенуто Челлини следует заявить: пропажа предметов материальной культуры несомненна. Мы должны ответить на два вопроса. Первый: мог ли посторонний войти сюда?
Присутствующие начали шумно обсуждать этот вопрос, а купец, у которого пропал “капитал”, заявил:
— Мы ведь не дураки какие, тоже понятие имеем. Духу мои тыщи — как мертвому кадило, не помогут. Или, сказать, дамочкины бриллианты — на себя не наденет, потому как надевать не на что: нет выи. Но посторонним здеся невозможно было находиться. Дверь на запоре — я только что самолично дергал, да у вас, знаменитый бас, шнурок от двери на руку надет. Так что никто посторонний войти возможности не имел.
Бальмонт воскликнул:
— Вот оно, это я и спрашивал! Стены задрапированы, двери на надежном запоре. Рук никто не разжимал? Стало быть, посторонних во время сеанса не было! И со всех сторон застрахованы от злого умысла.
Брюсов ехидно бросил:
— Были не посторонние — были потусторонние!
— Остается допустить, что именно дух флорентийца покусился — вроде шутки, у него характер всегда был легкий, игривый! — забрать наши ценности, — сказал Бальмонт. — Вот мы ответили на два моих вопроса: первое — посторонних не было, второе — кроме духа никто предметы забрать не мог.
Пострадавший купец укоризненно сказал:
— Игривый он или нет, а вот если не вернет, то — большой безобразник и следует вызвать городового и составить протокольчик-с!
Тем временем желающие продолжали осматривать гостиную — все кадушки с фикусами, простучали стены. Все было прочно, оставалось верить, что произошло чудо.
Открыли двери, выпили шампанского.
Вскоре явился городовой. Долго таращил глаза, крутил усищи — не мог понять, чего от него хотят важные господа.
Затем городовой тщательно осмотрел помещение: ничего подозрительного, как и ценностей, обнаружено не было. Что и было записано в протоколе, после чего все разъехались: кто в театры, кто на преферанс, кто в рестораны и трактиры. Обычное московское житье!
Лишь синематографическая звезда в сопровождении Бальмонта отправилась в Большой Гнездниковский, где сделала заявление в сыскную полицию.
Утром это заявление легло на стол Соколова. Он гаркнул:
— Почему еще ночью мер не приняли? Быстро в “Метрополь”! Только вряд ли Блиндер ждет нас.