Граф в законе (сборник)
Шрифт:
— Кастет?
— Похоже. Этим орудием он убил и всех остальных… Пойдем?
Они вошли в узкий коридор, освещаемый двумя лампочками. Узкий от того, что вдоль стен до самого потолка высились книжные полки. Старые поблекшие фолианты — коричневые, желтые, черные — сплотились на них угрюмыми рядами. Висел густой, тяжелый запах архивной пыли.
— Здесь хозяйка сопротивлялась, — продолжал Потапыч. — Раны на руках, на лице, синяки на теле. Он свалил ее страшным ударом в голову, аж череп раскололся надвое… Видишь?
На корешках книг, даже на потолке рваные растеки
«Нет, это не запах архивной пыли, — подумал Сергей. — Это тяжелый, душный запах долго лежавшего мертвого тела».
Справа открытая дверь вела в большую светлую комнату — письменный стол, заваленный бумагами, широкая деревянная кровать и потертый матерчатый диван. Но Потапыч пошел в другую комнату, что была слева, и с грустной полуулыбкой повернулся к Сергею: мол, здесь все и так видно, не нужны объяснения. На опрокинутом столике, разбитом трюмо, разбросанных подушках, простынях, на спинках сдвинутых в угол кроватей — везде темнели неровные полосы, брызги, оттиски темной крови.
— Тут он развлекся, подлюга… Одна дочка Стельмаха у дверей лежала, вся искалеченная… Ногами бил, сволочь… А младшую тоже ударил кастетом… Смотри… — Он приблизил к лицу Сергея две цветные фотографии: на бархатном разливе крови молодая женщина, в глазах истошный крик, и раскинувшаяся, словно в истоме, обнаженная девушка с проломленным черепом.
— Внука Стельмаха нашли под кроватью… Живого…
Потапыч шагнул обратно в коридор, дернул за рукав Сергея.
— Пойдем, я тебе расскажу об одном непонятном обстоятельстве.
— Да-да… — с готовностью откликнулся Сергей. Он заметил, что и Потапыч спешит покинуть эту комнату. — Майор милиции остался прежним сентиментальным и впечатлительным ребенком.
Они вернулись на веранду, где возле напольной вазы их терпеливо ждала старая вдова, скрестив руки на животе.
— Хозяина квартиры отравили, Сережа… Похоже, не сам он выпил, а силой в рот влили. Потом, понимаешь, потом прижали к стене кастетом… Есть заключение медиков… Цианистый калий. Но мы все осмотрели — ни стакана, ни флакона, никаких следов яда… Вот такая шарада…
Сергея не заинтересовала шарада Потапыча, он пытался представить себе, как действовал в ту ночь убийца. Это было несложно, так как услышанное им воссоздало впечатляющую картину свирепой расправы.
Он почувствовал горьковатый еловый привкус во рту, всегда возникавший у него после осмотра трупа. Теперь весь день не избавиться от этого навязчивого ощущения.
— Убийца что-нибудь оставил?
— Очень мало. — Потапыч открыл дверь. С улицы дворик охранял ветхий деревянный забор, а тоненькая тропка бежала сюда от покосившейся калитки с ременной петлей-запором. — Здесь вошел. Замок отжал профессионально, с одного раза… Следы кожаных перчаток, сапог с ребристой подошвой, размер сорок третий… В куртке был, прорезиненной… Рост примерно сто семьдесят — сто семьдесят пять… Вроде и все… Да, к дверям еще была пришпилена кнопкой бумажка. На ней написано: «Во имя Графа» — и крестик внизу…
— Во имя графа? — переспросил
Старая вдова, безучастно стоявшая рядом, вздрогнула всем телом и, повернувшись к Сергею, заговорила сбивчиво:
— Виталика трогать нельзя… Он не в себе… Только и делает, что сидит и рисует…
Потапыч добавил:
— На его глазах убили маму, тетю… Видел он, конечно, убийцу… Но после этого стресса несвязно стал говорить… Психиатр определил амнезию вследствие шока… — Он замолк, будто о чем-то вспомнив, потом заговорил осторожно, чуть просительно: — Ты ведь знаком с академиком Климовым, бываешь у него…
— Был, один раз, — уточнил Сергей.
— Но ты знаком с ним — это важно. В деле Стельмахов надо выходить на профессоров, академиков… А наши методы, сам знаешь, не очень изысканные… Вот я и подумал: может, ты чем-нибудь поможешь…
— Чем?
— Ну, например, поговоришь с ректором Ковруновым, так, неофициально… Скажешь ему по секрету, что Стельмаха сначала отравили, порасспросишь, кто мог это сделать… Ну да ты сам знаешь… А протоколы, допросы — это за мной останется…
— Почему именно с Ковруновым? У тебя что-то есть на него?
— Ничего нет. Шофер привез его на дачу в двенадцать пятьдесят. Это в пятидесяти семи километрах от города. А Стельмах умер в час тридцать. Как видишь, Коврунов не мог за сорок минут вернуться в город, разве что вертолетом…
— Уже допросил шофера?
Потапыч кивнул и тут же спросил:
— А сам как думаешь, кто из них мог прийти ночью к Стельмаху? Что ему там было нужно?
— Те, кто был у академика, мне кажется, вне подозрений… — ответил Сергей и, как бы завершая этот разговор, задумчиво вполголоса произнес: — Странно, во дворике Стельмахов одни белые цветы…
— И ты заметил? — обрадовался Потапыч: казалось, он получил согласие Сергея. — Они сажали только белые. Чудаки. Хозяин утверждал, что это единственный непорочный цвет… — Потапыч достал из кармана пиджака новенькое милицейское удостоверение. — Это твое… Начальник разрешил… Может пригодиться…
13
Работать он не мог. Перед глазами с упрямой настойчивостью возникало-пропадало наплывами увиденное по фотографиям Потапыча стройное, живое, дышащее сном девичье тело, чуть прикрытое ночной рубашкой, и лицо, нет, не лицо — надгробно застывшая белая маска, а в проломе над виском розовые мозги…
Внешне выглядело все просто: какой-то сумасшедший пробрался в дом Стельмахов, убил спящего на веранде хозяина, на шум выбежали женщины, он и их… Необычную жестокость можно объяснить его садистскими наклонностями… Выходит, надо искать маньяка, который убивает невинных во имя какого-то графа. Так пусть этим и занимается милиция… Но тут же возникали вопросы: отчего он выбрал именно квартиру Стельмахов? Зачем надел перчатки в теплую летнюю ночь? Как исхитрился не оставить следов? И самый сложный среди них: почему Стельмах отравлен?.. Маньяк таких загадок не оставил бы…