Граф Вальтеоф. В кругу ярлов
Шрифт:
Малье кивнул:
– Многие из первых людей вернулись домой. Ты не слышал, что Грандмесиль и другие вернулись в Нормандию? Кажется, они больше беспокоятся о своих женах, чем о Вильгельме, боятся, что леди станут искать удовольствий на стороне, если мужей не будет слишком долго. Ричард передернул плечами:
– Могу представить. А что твоя добрая женушка?
– Она присоединится ко мне вместе с детьми, как только сможет, – Малье встряхнул головой. – Или она мне не доверяет, или хочет показать леди Грандмесиль, что лучше последовать за львом на поле битвы, чем сидеть и брюзжать дома. Они никогда
– Женщины! – заявил Ричард. – Это почти всегда неприятности.
Они въехали в городок, довольно маленький, едва достойный имени города, но там была церковь и дом священника, где они получат приют на ночь, а их люди найдут себе квартиры, где смогут. Их встретили без удовольствия, но и без открытой враждебности.
Утром их дороги разошлись. Малье поехал на север, убеждая Ричарда последовать за ним как можно быстрее, а Ричард отправился на восток к Хантингтону и к Рихоллу. Днем он подъехал к воротам. Два человека, охраняющие их, смотрели на него тяжелым взглядом, но, видимо, они получили инструкции принять его, и, как только он спешился, Вальтеоф сбежал к нему по ступенькам.
– Ричард, друг мой, ты приехал в хорошее время. Твой посыльный добрался только вчера.
– Малье надо было добраться до Йорка, – он хлопнул Вальтеофа по руке. – Хорошо бы выспаться этой ночью.
– Пойдем к огню, – сказал Вальтеоф, – освежишь себя нашим домашним элем. Клянусь, ты не пробовал никогда ничего лучше.
Он провел друга в дом, отправив Осгуда присмотреть, как устроятся люди Ричарда. Когда они сели у огня, где, как всегда, разлеглась собака Вальтеофа, Ричард принял рог эля и сделал большой глоток, изучая лицо своего друга, которого не видел шесть месяцев.
Вальтеоф изменился, подумал он, возмужал, это не сразу бросается в глаза, но чувствуется. Первые месяцы в Англии, особенно при дворе Вильгельма, были нелегки, он знал это. Отношения между королем и графом были теперь не те, что до столкновения из-за Эдит. Даже блестящая коронация Матильды не смягчила никого из них – ни Эдит, ни ее мать не присутствовали на этом представлении. Затем Вильгельм отправился в свой поход в Центральные графства, что так вовремя остановило Эдвина и Моркара от попытки поднять восстание. Вальтеоф же спокойно вернулся домой приводить свои владения в порядок.
Когда так много потеряно и исчезло, ничего из земель Вальтеофа не тронуто. Ричард подумал: «Есть за что благодарить Бога!»
Прием Вальтеофа был достаточно теплым. Он жадно интересовался новостями.
– Королева беременна, – сообщил Ричард. – Она вот-вот должна разрешится первым из детей короля, который родится в Англии. Дай Бог, родится принц для обоих народов.
– Аминь, – коротко заключил Вальтеоф. Он наклонился вперед, облокотившись о колено, удивляясь, неужели ему удалось скрыть главный смысл его вопросов.
Ричард продолжал:
– Роберт де Камин – толстый парень, ты видел его в Руане – стал губернатором Дюрхема, но я слышал, он посчитал, что дикая страна нелегка в управлении. Сын старого Рожера Бомонта, Генри, построил новый замок в Варвике. – Он отвлекся: – Слушай, друг мой, вы никогда не строили замков в Англии?
– Нет. Это не наш обычай.
– Ну, это и создает разницу в ведении войны. Ты мог бы быстрее подчинить земли, управляя
– Что еще?
– Этот дьявол, Ив де Таллебуа, стал лордом Холланда. Кажется, это здесь рядом?
Неожиданное сообщение вывело Вальтеофа из рассеянности:
– Холланда? Ты уверен?
– Я видел бумагу. Он показал мне ее весьма важно и хвастал тем, что собирается сделать в новых владениях.
– Спаси нас всех. Боже, – горячо ответил Вальтеоф. – Он будет соседом Кройландского аббатства и земель Дипинга. – Он внезапно встал, встревожив собак, и Борс настороженно поднял голову, готовый следовать в лес за своим хозяином. Но, увидев, что его бог всего лишь ходит по комнате, он снова положил голову на лапы, следя за графом любящими глазами. Сам же Вальтеоф боролся с желанием взорваться, забыв, что его гость – нормандец, излить свой гнев за сложившееся положение вещей. В этот момент он хотел бы послать всех нормандцев к дьяволу. Но был еще один вопрос, который он хотел задать, и он снова сел.
– Ну? – он знал, что это звучит грубо. – Ты мне не скажешь? Она замужем?
– Нет. Она не замужем, не обручена, хотя и ходят разговоры, конечно. – Ричард запнулся, серьезно посмотрев на своего приятеля. – Но я очень прошу тебя оставить даже мысли о ней. Для тебя это было бы лучше.
– Не могу, – сказал Вальтеоф.
Торкель присоединился к ним, и разговор перешел на общие темы. После ужина он проводил гостя по узкой лестнице в свою собственную комнату:
– Лучшая постель, которую я могу тебе предложить, – это половина моей.
Ричард снял мантию и сладко зевнул:
– Я так устал, что мог бы заснуть сегодня и на скамейке. Он сел на кровать и запустил пальцы в белый мех медвежьей шкуры. Это напомнило Вальтеофу Альфрика – дни перед приходом нормандцев. Внезапно дружба с Ричардом показалась такой хрупкой, возникшей из симпатии, не основанной ни на родстве, ни на национальной принадлежности. Он думал об Альфрике и Гарольде и о тех, кто теперь лежат в земле, потому что пришли захватить землю, которая им не принадлежала. Он подумал о простой плите, которой отмечена могила Леофвайна в Вельтеме. Он, наконец, посетил ее, спустя несколько месяцев по возвращении домой, и ночь, которую он провел там, бодрствуя, и поминальная месса за Леофвайна была более живой для него, чем реальное присутствие Ричарда. Именно в этот момент, весьма некстати, Ричард начал говорить о причине своего приезда в Рихолл.
– Меня направили в Йорк, – осторожно начал он, – вместе с Малье, но я попросил позволения провести несколько дней здесь по пути в Йорк.
– Я рад, – ответил Вальтеоф. Он разделся и забрался в постель, натягивая покрывало и шкуру. – Я завтра покажу тебе неплохую охоту.
– Есть еще кое-что, что я должен сделать. Ты помнишь, что бретонец, Хью Эвермю, скончался в июне?
Вальтеоф посмотрел на него удивленно. Он считает необходимым напоминать, что лорд Дипинга, его родственник, умер? Ателаис, дочь лорда, находится под его покровительством, и он не нуждается в том, чтобы нормандцы напоминали ему о его делах.