Граф
Шрифт:
— Пора бы уже отвыкать, — тихо буркнула она. — Но сама не могу. Словно одной ногой тут, а другой там. Уже двух детей родила. Сколько лет тут прожила. А все одно — кажется, будто страшный сон.
Граф на эти слова грустно усмехнулся. Потер лицо. И начал одеваться…
Остатки осени и зима пролетели как в тумане. Он даже не заметил, как наступила весна. Слишком много дел. Тем более, что Царь, поразмыслил, возложил реализацию предложенных инициатив на самого Андрея. Посему воевода «внезапно» обзавелся совершенно ненужными делами. В нагрузку, так сказать.
Палата мер и
От Андрея требовалось наладить все. Подготовить персонал. А тем временем в Москве для этой палаты здание должны поставить. Каменное. Подходящее. И рядом — жилье для персонала. А пока она базировалась в Туле. Временно…
Основой предложенной Андреем системы исчисления стала связка фут[1]-гривна[2]. Связь между ними была установлена такая, что гривна в массовом эквиваленте составляла 1/144[3] долю кубического фута воды. На первый взгляд кажется достаточно неудобно. Однако грамм — это тоже доля и не малая, от кубического метра вода[4].
Все остальные меры длины, площади, объема и веса выводились из них, являясь производными. Например, дюйм являлся 1/12 долей фута, аршин — удвоенным футом, а сажень — полудюжиной футов[5]. Про большие расстояния Андрей также не забыл, введя стадии и лиги в нагрузку к верстам[6].
Удвоенная гривна стала фунтом. Три фунта — безменом, а дюжина безменов — пудом[7]. Не забыл Андрей и про центнеры с тоннами. В традиции тех лет этими словами называли сотню или тысячу чего-либо. Вот и он назвал, обозначив через них соответствующее количество безменов[8]. Имелись и такие меры как стоун в полпуда, и талант в два пуда, и многие другие.
И так далее, и тому подобное. Охватив весь диапазон — от самых малых аптечных и ювелирных до наиболее крупных и масштабных мер.
Получалось, на первый взгляд, достаточно путано. Особенно для жителя XXI века. Однако для местных вполне удобно в бытовом да торговом обиходе. И главное — все эти меры можно было при необходимости выразить через фут с гривной. Все. Вообще все. То есть, все эта безумство пестрого разнообразия не мешало производить какую-либо аналитику. Причем не шибко напрягая мозг.
Теперь же Андрей «развлекался» тем, что дублировал рукописные брошюрки «Меры Всея Руси» с таблицами и развернутыми пояснениями. А также «клепал» эталоны этих самых мер. Не всех, разумеется. А только ходовых. Готовясь таким образом к запуску этой самой палаты Мер и весов в жизнь. Ибо о ней пока только слухи ходили…
Когда ее запустят?
Бог весть.
Воевода не знал и даже не догадывался. Посему тысячи мерных линеек аршинных загружались потихоньку на склад в ожидание своего часа. И не только они.
— Ну ты и нагородил огород… — покачав головой, произнесла Марфа.
— Сойдет.
— Сойдет? А как потомки это все разгребать будут? Если это все въестся при правильной подаче, то потом на метрическую систему не перейти.
— А зачем на нее переходить?
— Как зачем?
— Ее ключевая идея не в том, что она метрическая. Отнюдь, нет. А в том, что она взаимосвязанная. То есть, эту систему можно точно
— Не понимаю и понимать не хочу, — покачала головой жена. — Как по мне — дичь какая-то.
— Просто доверься мне.
— Не могу. Мне кажется, что ты просто вредительством занялся. Подкладывая потомкам большую свинью.
— Тебе только кажется, — усмехнулся Андрей. — В конце концов у тебя какое образование? Правильно. Гуманитарное. А посему ты просто не понимаешь смысла, который был заложен в идею метрической системы. А у меня образование техническое…
— Ты никогда об этом не говорил.
— А зачем? Да и ты не спрашивала. У меня обычная «вышка». Ну как обычная? Бауманка. Факультет робототехники и комплексной автоматизации. Как видишь — не самое лучшее для этих лет направление. Но ничего. В принципе его достаточно, чтобы за толпой этих «ряженых» мер, облегчающих жизнь торговцам и обывателям, разместить фундаментальные принципы СИ. Без внешних ее составляющих. Потом, позже можно будет написать небольшую брошюрку о том, как моей «городухой» пользоваться для научных расчетов, введя систему приставок для кратностей и долей. Но это — далекое будущее. Пока намного важнее навести порядок и привести все к единообразию.
— Ну…
— Я точно знаю, что говорю. Если считаешь, что я ошибаюсь — говори и приводи аргументы. Если тебе просто что-то там кажется в вопросах, в которых ты по сути ничего не понимаешь, то не спорь с мужем.
— А то что? Вожжами вдоль спины отходишь?
— Хворостинкой по голой попе. — серьезно произнес Андрей, не мигая смотря ей в глаза.
— Грубый ты. Совсем меня не любишь.
— Не я такой, жизнь такая, — все также давя взглядом констатировал граф…
Но его надежды на том, что супруга не станет с ним спорить, не оправдались. Спорила. Конечно, спорила. Понятное дело, не на людях. И не в таком формате. Но она не упускала момента, задеть или как-то подколоть его с этой системой измерений.
И не потому, что она ей не нравилась. Нет. Просто была не привычна. Из-за чего Марфа и ранее немало с нее раздражалась. Теперь же, когда Андрей не бороться с ней стал, а наоборот — развивать и упорядочивать, и подавно. Он словно бы перешел на сторону тьмы в этом ее внутреннем конфликте. Однако, справедливости ради, нужно отметить — она никогда не переходила границ разумного в этих спорах и шутках. Понимала, что эпоха волей-неволей изменяет их. И реакции мужа, малореальные в XXI веке, могли тут закончиться сломанным лицом или еще какими неприятными последствиями.
Да и не разумно это. Слишком сильно выводить супруга из равновесия. Ведь работы много. Важной работы. И кто ее делать станет, если он сорвется? Особенно это касалось полка, с которым не то, что Андрей, но и сама Марфа связывала свое будущее. Во всяком случае, ближайшее.
Полк в начале весны уже был не такой, как в конце минувшего лета. И не имел даже отдаленного сходства с тем, что в Туле стояло несколько лет назад.
Но главное не это. Главное, что сей полк, в лучших традициях канонической римской армии, обзавелся довольно широким спектром вспомогательных подразделений.