Граффити любви
Шрифт:
— Лучик, сядь я пристегну твой ремень безопасности, — ровным голосом проговорил Никита. Я бросила взгляд в сторону отца. Он мирно спал. Доктор погрузил отца в медикаментозный сон, чтобы он не страдал.
Борис сообщил диспетчерской службе о наличии на борту самолета большого количества погибших и пострадавших. Сейчас главное было благополучно приземлиться. Никита держал мою руку в своей и изучающе смотрел на мое лицо. Я отвернулась от иллюминатора.
— Где мы, Никита? Что это за место? — я увидела море и была восхищена увиденным. Бескрайние просторы морской глади,
— Махачкала, а это Каспийское море. Отозвалась только диспетчерская служба Махачкалы, — неожиданно самолет затрясло и в момент, когда шасси коснулось раскаленного асфальта, я увидела искры и поняла, что обычно это не так жестко происходит и во все глаза смотрела на колесо. Боинг постепенно начал замедляться, и наконец, скинул скорость и остановился.
Не знаю, какое было ощущение у остальных пассажиров этого рейса, у меня было четкое осознание, что я вернулась из преисподней в обычный мир. Вся моя жизнь словно разделилась на «до» и «после». Взглянув на Никиту, я поняла, что он примерно так же себя ощущает сейчас. Чего мы только не пережили вместе. Мне кажется, что все-таки я невезучая, как черная кошка, ведь слишком много потрясений выпало на наши головы за последние два месяца.
Оставшиеся в живых пассажиры начали хлопать в ладоши, в знак признательности нашему пилоту, который посадил Боинг. После пережитого, он тоже был весьма взволнован. Когда он прошел в салон самолета, раздались слова благодарности и крики. Крики радости. Кто-то даже заплакал, и таких было не мало. Ник лишь нежно улыбнулся мне, а потом пассажиры стали медленно выходить из самолета. Нас встречали несколько автобусов. Еще стоял ряд реанимобилей, полиция, и даже пожарные машины присутствовали. Так сказать на всякий случай.
Мы не спешили. Дождались, пока папу погрузят на носилки и осторожно вынесут из самолета. Катя взяла Персика. Борис тоже вышел к нам, и мы, наконец, одними из последних, покинули самолет. Один мужчина, которого опрашивал полицейский, указал на меня, и служитель порядка подошел ко мне.
— Это Вы предотвратили террористический акт? — обратился ко мне полицейский с небольшим акцентом.
— Да… — ответила на его вопрос я, и мне казалось, он не до конца верил в то, что я на такое способна. Я и сама не верила в это. Скажем так, то, что я ощущала в момент, когда самолет захватили террористы, было сравни состоянию аффекта.
— Вам нужно проехать с нами, чтобы мы составить подробный протокол, — на его слова мой парень сразу нашел что ответить.
— Вы в своем уме? Лучиана настоящий ад пережила, а вы с нее какой-то протокол требуете.
— Все в порядке, Ник, я смогу ответить на все вопросы полицейских, а ты поезжай с папой.
— С ним Катя и Борис, а мы в полицию вместе поедем. Не оставлю я тебя больше одну. Даже не думай.
— Никита, ты зря паникуешь. У меня нет никаких дурных предчувствий, — а в следующий момент я отшатнулась, и учитель придержал меня за плечи и обнял.
— Уважаемый полицейский, я настаиваю на медицинском обследовании своей невесты. Все допросы
— Я могу приехать в больницу к вам, — он посмотрел на Никиту, который готов был его испепелить сейчас своим взглядом, — конечно, после того как Вас осмотрят, и Вы отдохнете, — заключил полицейский.
— Нас это устраивает? — обратился Ник ко мне, и я неопределенно кивнула.
— Ты что, хочешь меня в больничку определить? — удивилась я.
— Именно. Тебя надо обследовать. Стресс — это тоже очень серьезно, я буду рядом.
— Никита, хорошо я обследуюсь, а ты поезжай в гостиницу принесешь мне что-нибудь вкусненькое.
— Ты постоянно ищешь повод, чтобы избавится от меня. У меня закралось подозрение, что ты от меня что-то скрываешь, Лучик. Это так?
— Нет, не скрываю. Хорошо, едем в больницу. Я все равно хотела узнать, как там мой отец. Позвони Борису, узнай, в какую больницу их отвезли.
— Ну вот, это я понимаю, разговор двух взрослых людей.
— Что ж так жарко-то здесь? Где мы, Ник, повтори? — я нахмурилась. Голова снова закружилась, и тошнота давала о себе знать.
— Махачкала, Лучик. Это Махачкала.
— Да, вот тебе и Флоренция, — я вздохнула и осмотрелась. Вроде бы другой город, наша страна, а такое ощущение, что я в параллельную реальность попала. Люди другие. Все как то не так. Якорем в моей жизни теперь был Никита. Он рядом и все, для счастья больше ничего не надо, а Флоренция, Махачкала или еще какое-нибудь странное и необычное место на нашей земле, это не важно.
Такси не заставило себя долго ждать. Когда мы шагнули на улицу из здания аэропорта, в лицо ударило жаром. Воздух раскалился от высокой температуры. Небо напротив, казалось ярким. Было непривычно. Я скинула с плеч свою ветровку и вытерла лоб тыльной стороной руки.
Расположившись на заднем сиденье такси, я сразу же оказалась в объятиях Никиты. Он явно волновался за меня, а вот мне становилось все хуже. Жара была явно не на пользу. Мне хотелось пить и теперь съесть чего-нибудь кислого и сочного.
— Я хочу киви, — вдруг отозвалась я, а Ник слегка улыбнулся.
— Не уверен, что поможет, но я найду. Моя мама, когда была мной беременна, постоянно киви ела.
— Что, Ник?
— Ну, я о том, что киви от тошноты плохо помогает.
Я выдохнула. Странную параллель провел Никита, но вероятно это просто неудачный пример, а на первый взгляд мне показалось, что он обо всем догадался. Может сказать ему сейчас. Да нет в такси, точно нет. Момент подходящий нужен.
***
Наконец мы оказались в клинике. Ник придержал двери, и я прошла первой.
В просторном прохладном светлом холле я почувствовала себя намного лучше. Я заметила Дакоту с Персиком на руках. Девушка пила сок из стеклянной бутылки и второй рукой держала нашего кота.
— Пикассо, вас уже отпустили? Идите к нам. У нас для вас сюрприз, — отозвалась Катя.
Мы поспешили к мягкому диванчику, на котором расположились наши друзья.
— Так, Лучик, вы тут посидите, а я попытаюсь записать тебя на прием к врачу, — серьезно проговорил Никита.