Граффити любви
Шрифт:
— Да, запиши ее, а то бледная она что-то. Представляете, а я беременна, — отозвалась Катя.
— А я все думаю, почему моя Катёна все время что-то жует. Проявления беременности. Обычно токсикоз у девушек случается, а у нас отменный аппетит, — с гордостью заключил Борис.
— А как вы узнали? — поинтересовалась я.
— Да у меня задержка небольшая, я и сделала тест. Здесь купила. Вдруг закрались подозрения. Вот так-то, Пикассо.
— Ага, здорово, поздравляю, — как-то сдержанно поздравила я подругу, а Никита услышал признание Кати, но лишь улыбнулся и
— Лучик, подержи котика, а то Катя беременно и, наверное, устала этого пушистика таскать, — отозвался Борис и протянул мне на руки Персика.
Неожиданно откуда-то донесся запах лекарств, и мне срочно нужно было в туалет. Кота вернула Борису и поспешила вдоль коридора в поисках спасительного помещения. Нашла. Снова приступ тошноты и рвоты. Чувствовала себя ужасно. Умылась, отдышалась и почувствовала слабость. Было легче, но идти не могла. «Почему мне так плохо? Вот Дакота прекрасно себя чувствует. Хорошо питается и вообще не переживает, а я. Долго я так не протяну». Достала телефон позвонила Нику.
— Ты где, Лучик? Врач ждет тебя. Я попросил ее подождать.
— В женском туалете. Я срочно хочу на ручки. Батарейки сели.
— Понял, сейчас, — вскоре двери распахнулись, и Ник тут же подхватил меня на руки. Вскоре я оказалась в кабинете врача.
У меня тут же взяли анализы, а потом Никиту попросили выйти. Осмотр врача гинеколога в соседнем кабинете и все. Мне выписали витамины. Подтвердили беременность и отпустили с миром. Рекомендации те же. Больше отдыхать и не волноваться. Я осторожно выглянула в коридор, в надежде, что Ник куда-нибудь отошел, но нет, стоит, ждет и уже заметил меня. Никита тут же подошел ко мне.
— Что сказал врач? — я успела спрятать записи врача в сумку, а протянула своему учителю только рецепт, в котором были прописаны витамины и больше ничего.
— Стресс, вот на фоне стресса головокружение. Сказали пить витамины.
— Странно все это, а больше врач ничего не сказал?
Никита подошел к двери, но она оказалась закрытой.
— Врача вызвали куда-то там, на планерку, кажется. Его нет, — пожала я плечами.
— Ладно, сейчас позвоню тому врачу, который еще в Брянске тебя осматривал, — и Ник тут же набрал номер доктора, но телефон женским голосом проговорил, что абонент сейчас не доступен.
— Ну, все, я хочу к папе. Его наверняка уже прооперировали.
— Хорошо. Сейчас отведу тебя к отцу, и куплю витамины, — отозвался Ник.
В реанимацию пустили только меня, и я осторожно пошла за медсестрой в стерильное помещение. Мне тоже выдали белый халат и бахилы, и я помахала рукой Борису, Кате и Нику.
Мне хотелось быть рядом с папой, когда он придет в себя. Еще в кабинете врача мне дали необходимые лекарства и какой-то жидкий напиток, после которого тошнота прекратилась, и появился аппетит. «Господи, как же я хочу киви. Все бы отдала за маленький зеленый фрукт».
Мой папа ровно дышал и я, сидя у его постели, осторожно держала за руку. Время словно остановилось. Множество приборов
Глава 26. Признание…
Проснулась я от итальянской речи моего папочки. Он приходил в себя и что-то говорил своему отцу, моему дедушке, вероятно. Он явно еще не вернулся к реальности, а пребывал в каком-то своем мире.
— Папочка, проснись, — осторожно проговорила я, и он тут же раскрыл глаза и осмотрелся. Сейчас его дыхание было ровным и глубоким. Он выглядел растерянно, вероятно пытался вспомнить события до того, как оказался в больнице. Потом взглянул на меня и замер.
— Лучиана, мы уже мертвы? — с ужасным акцентом, но на русском проговорил отец.
— Па, тебе ведь больно, а на том свете больно не бывает. Мы в Махачкале.
Он, наконец, выдохнул и еще раз осмотрелся. Палата была стерильной. От белизны и неонового освещения глазам было неприятно. Приборы и проводки тянулись от груди и рук моего отца.
— Дочка, это ведь ты убила террористов? — осторожно проговорил мой папа, не выпуская моей руки из своей теплой ладони. Я присела теперь на край его больничной койки.
— Папа, да. Твоя дочь — убийца, — немного неуверенно прошептала я, а потом чуть громче добавила, — но Никита говорит, что я спасла больше жизней, чем отняла, а значит, вроде как, убийцей не считаюсь.
— Лучик, я бы и сам их убил, но они оказались быстрее. Я восхищен тобой, моя маленькая героиня.
Я вдруг почувствовала слезы на своих щеках, и папа заключил меня в объятия. Его тепло так успокаивало всегда. Рядом с ним я могла позволить себе быть маленькой слабой девочкой, которая нуждается в утешении. Я могла потерять его и Ника, и Катю, и ребенка, и свою жизнь. Осознание пережитого медленно возвращалось, и сейчас объятия отца помогли взять себя в руки.
— Тише-тише, Лучик. Тебе нельзя расстраиваться, подумай о ребенке, — отец слегка отстранил меня, и я всхлипнула, но уже успокаивалась. — Родители, вероятно, очень волнуются. Мы не прилетели вовремя, и нас наверняка все потеряли. На самом деле у меня много родственников. Дяди, тети, двоюродные братья и сестры. Нас собирались встречать очень не маленькой делегацией, и наверняка всех на уши подняли.
— Твой телефон, он у меня в сумочке. Сейчас, — я вытащила его, но он был разряжен. Не удивительно, ведь столько времени прошло. — Мой зарядник ведь подходит к твоему телефону, папа?
— Я не знаю, наверное. Ты знаешь, чувствую себя таким разбитым.
— Тебе пришлось перенести операцию, но сказали, ты будешь жить. Нужно время для твоего восстановления.
— Еще как буду. Нет, я не оставлю свою дочь, тем более в таком интересном положении.
— Ты про ребенка? Папа, я все еще Нику ничего не сказала.