Графиня Де Шарни
Шрифт:
Питу пересчитал луидоры.
Всего оказалось тысяча пятьсот пятьдесят золотых монет!
Итак, у Питу была в руках тысяча пятьсот пятьдесят луидоров, иными словами – тридцать семь тысяч двести ливров.
Так как луидор стоил по тем временам около ста восьмидесяти франков ассигнациями, Питу, стало быть, оказался обладателем наследства в миллион триста двадцать шесть тысяч ливров!
И в какую же минуту это колоссальное состояние пришло к нему в руки? В ту самую минуту, когда он был вынужден, за неимением
Какое счастье, что Питу оказался таким бедным, что на улице стоял мороз и что кресло было таким ветхим!
Кто знает, что сталось бы с драгоценным креслом, если бы роковая случайность не свела все эти обстоятельства воедино?
Прежде всего Питу рассовал золото по карманам; затем, с остервенением перетряхнув все части кресла, он бросил его в камин; потом чиркнул кресалом по камню, угодив по пальцам, и в конце концов с большим трудом поджег трут, который дрожащей рукой поднес к дровам.
Было самое время! Катрин и Изидор входили в дом, дрожа от холода.
Питу прижал к себе малыша, поцеловал озябшие руки Катрин и поспешил вон, крикнув на ходу:
– У меня одно неотложное дело; грейтесь и ждите меня.
– Куда пошел папа Питу? – спросил Изидор.
– Не знаю, – отвечала Катрин, – но раз он побежал бегом, можно быть уверенным, что он что-то задумал, но не для себя, а ради тебя или меня.
Катрин могла бы сказать:
– Ради нас с тобой.
Глава 4.
ЧТО СДЕЛАЛ ПИТУ С ЛУИДОРАМИ, НАЙДЕННЫМИ ИМ В КРЕСЛЕ ТЕТУШКИ АНЖЕЛИКИ
Читатели не забыли, что на следующий день должны были продаваться с торгов ферма Бийо и замок графа де Шарни.
Читатели помнят, несомненно, и о том, что ферма оценивалась в четыреста тысяч франков, а замок – в шестьсот тысяч ассигнатами.
С наступлением утра следующего дня г-н де Лонпре купил для пожелавшего остаться неизвестным господина ферму и замок за тысячу триста пятьдесят луидоров, то есть за миллион двести сорок две тысячи франков ассигнациями.
Он заплатил наличными.
Это произошло в воскресенье, то есть накануне того самого дня, когда должна была состояться свадьба Катрин и Питу.
В это воскресенье Катрин спозаранку отправилась в Арамон, то ли потому, что собиралась заняться приготовлениями к свадьбе, как это свойственно даже самым бедным женщинам накануне свадьбы, то ли она не хотела оставаться в городе в то время, когда там продавали с торгов красавицу ферму, где прошла ее юность, где она была так счастлива, где она вынесла столько страданий!
А на следующий день в одиннадцать часов вся эта толпа, собравшаяся перед мэрией, жалела и превозносила Питу за то, что он берет в жены нищенку, у которой, к тому же, есть и ребенок: он должен был
Тем временем г-н де Лонпре спрашивал, как того требовал обычай, у Питу:
– Гражданин Пьер-Анж Питу! Согласны ли вы взять в жены гражданку Анну-Катрин Бийо? Обращаясь к Катрин Бийо, он спросил:
– Гражданка Анна-Катрин Бийо, согласны ли вы взять в мужья гражданина Пьера-Анжа Питу?
Оба в один голос ответили: «Да».
В голосе Анжа Питу чувствовалось волнение, голос Катрин прозвучал ясно и спокойно; когда г-н де Лонпре именем закона объявил молодых людей мужем и женой, он знаком подозвал маленького Изидора.
Малыш подошел к мэру.
– Мальчик мой! – обратился к нему г-н де Лонпре. – Передай вот эти бумаги своей маме Катрин, когда папа Питу приведет ее домой.
– Хорошо, сударь, – кивнул мальчик.
И он зажал в руке два листка бумаги.
Все было кончено; к величайшему изумлению присутствовавших, Питу вынул из кармана пять луидоров и протянул их мэру со словами:
– Это для бедных, господин мэр! Катрин улыбнулась.
– Мы разбогатели? – спросила она.
– Кто счастлив, тот и так богат, Катрин! – отвечал Питу. – А вы только что сделали меня самым богатым человеком на всей земле.
Он подал ей руку, и Катрин с радостью на нее оперлась.
Выйдя из мэрии, они оказались перед толпой, собравшейся, как мы уже сказали, у входа.
Толпа приветствовала молодых радостными криками.
Питу поблагодарил своих друзей, раздавая налево и направо крепкие рукопожатия; Катрин приветствовала своих подружек, раскланиваясь во все стороны.
Питу пошел направо, увлекая Катрин за собой.
– Куда вы меня ведете, друг мой? – спросила Катрин.
В самом деле, если Питу собирался вернуться в Арамон, ему следовало бы повернуть налево и пойти через парк.
Ежели он хотел возвратиться к тетушке Анжелике, он должен был бы пойти прямо через площадь.
Куда же он направлялся, спускаясь к площади Фонтен?
Этим вопросом и задавалась Катрин.
– Идемте, любимая моя Катрин, – молвил Питу, – я отведу вас туда, где вам будет приятно оказаться вновь. – Катрин не сопротивлялась.
– Куда это они направляются? – спрашивали глядевшие им вслед любопытные.
Питу, не останавливаясь, пересек площадь Фонтен, пошел по улице Лорме и, дойдя до конца, свернул на узенькую улочку, где шесть лет тому назад он встретил Катрин верхом на ослике в тот самый день, когда его выгнала тетушка Анжелика и он не знал, куда податься.
– Надеюсь, мы идем не в Писле? – останавливая мужа, спросила Катрин.
– Идемте, Катрин, идемте, – только и сказал в ответ Питу.
Катрин вздохнула, пошла улочкой и скоро вышла на равнину.