Графиня из захудалого рода

Шах Ольга

Трость начала опускаться прямо на детские плечики, лицо старика было перекошено злобой и дикой ненавистью. Этого я уже допустить никак не могла. Завопила что-то со страху и рванула вперёд, подставила свою руку под удар. В моей голове билась только одна внятная мысль: «Дитрих не должен пострадать от этого сумасшедшего деда!». Но, стариковский замах было силен и удар пришелся вначале по моей щеке, потом по плечу и руке, вплоть до кисти. Было очень больно, я охнула, испуганно завизжал Дитрих. Отмер Герман и резко приказал Иоганну принести чистые салфетки и лёд. Тот с невиданной прытью выскочил из столовой, побросав свои судки и кастрюльки. Старик же с некоторым любопытно-выжидающим

выражением смотрел на меня. Мол, что я буду делать? Упаду в обморок от испуга, буду голосить в припадке или тут же побегу сочинять жалобное письмо моему супругу? Я же раздумывала недолго - выдернула злополучную трость у генерала и от души грохнула ею по столу так, что жалобно звякнула, подпрыгнув, посуда на столе. Затем глубоко вздохнула, пережидая приступ недостойного острого желания отходить старика этой палкой так, чтобы у него рука больше никогда не поднялась не только для того, чтобы кого-то ударить, но даже для того, чтобы самостоятельно поднести ложку ко рту.

– Вот что, господин генерал, это уже перешло все границы! Отныне вы принимаете пищу в своих апартаментах! Места там хватает, - тяжко, сквозь зубы, прошипела я.

Старик начал визжать нечто фальцетом, типа он здесь миллион лет живёт и прав у него куда больше, чем у какой-то девчонки из провинции и вообще, я сама виновата.

– Да-да, вы ещё прикажите выпороть меня, как дворовую девку, и лишите меня денег "на булавки"! – съязвила я, поморщившись и продолжая недостойно размышлять о мере моего возможного наказания за непредумышленное умерщвление мерзкого дедуси.

И тут в столовую бочком, осторожно внедрился Иоганн. Он протянул гувернеру миску с мелко наколотым льдом, стопку льняных салфеток и какой-то листок мне с таким видом, словно каждый день занимается лечением травм:

– Телеграмма для госпожи графини!

Я взяла листок, оторвала клейкую полосу, закрывавшую текст, и прочитала: «Прибываю завтра с Ее Высочеством княгиней Ирмой и наследным принцами. Подготовьте их апартаменты. Генрих».

Я прочитала вначале про себя, потом вслух. И добавила:

– Итак, господин генерал, я жду, когда вы нас покинете за этим столом. И, кстати, ключ от сада с виноградом положите на стол! Ребенок хочет тех фруктов! Если вы против, то завтра Генрих увидит эти следы от удара и княгиня Ирма тоже.

– Я не хотел вас ударить, вы сами! – жутко оскорбился старик и плотнее уселся в своём кресле.

– Чем лучше, если вы хотели ударить моего! ребенка? Давайте спокойно - ключ я вам верну, много ли съест малыш? Гроздь одну? И завтра промолчу. А сейчас вы нас покидаете и больше не будете настаивать на том, чтобы обедать вместе со всеми. Кругом польза, как ни крути.

Ключ старик практически швырнул на стол, заявив, что подобное оскорбление он мне не простит. Я велела Иоганну позвать слуг, чтобы те увезли генерала и подали завтрак в его комнаты. Наблюдая за тем, как инвалидное кресло старика выкатывают за дверь, я не испытала ожидаемое счастье, только усталость и разочарование. Пока гувернер бинтовал мою несчастную конечность, он негромко высказался:

– Вы напрасно пострадали, уверяю вас, госпожа графиня. Я не допустил бы, чтобы дед ударил Дитриха, уже приготовился выхватить трость. Но вы меня опередили. Каков бы он ни был, но бить ребёнка – это слишком!

– Благодарю вас, Герман! Прошу, присаживайтесь с нами за стол! Иоганн, приборы для господина Германа! И позовите фрау Эльзу!

Появившейся тут же экономке я передала распоряжение насчёт княжеских апартаментов, все равно я в этом ничего не понимаю, да и потом – что-то мне подсказывает, что они наверняка

привыкли селиться в одних и тех же комнатах. Спросила у фрау Эльзы насчёт меню, она заверила, что вкусы у княгини и ее сыновей постоянны и им известны, повар все приготовит в лучшем виде. Вот и отлично! В результате, мне остаётся самая малость – всего лишь только выглядеть прилично и вести себя достойно. Ну, и следить за Дитрихом и, разумеется, демонстрировать самые теплые чувства к моему дорогому супругу Генриху… В общем, быть добродетельной матерью, примерной супругой, внимательной хозяйкой. И только-то.

Тем временем, мы продолжали завтракать. Гувернер явно чувствовал себя неловко за нашим столом, словно он сам сделал что-то для того, чтобы я пострадала, а он этим воспользовался в своих корыстных интересах. Чтобы сгладить тягостное чувство от произошедшего, я вежливо спросила, повернувшись к гувернёру:

– Простите, господин Герман, я пока не успела хорошо с вами познакомиться, а хотелось бы узнать вас получше. Например, сколько вам лет, какое у вас образование?

Герман отложил ложку, аккуратно промокнул губы салфеткой (ага, манеры у него хоть куда!) и ответил мне с лёгким равнодушием:

– Буду счастлив удовлетворить ваше любопытство, госпожа графиня! Мне тридцать восемь лет. Образование… кадетский корпус, затем шесть курсов Военной академии в Перуссии. Мне оставалось только сменить юнкерскую форму на офицерскую, когда я решил, что стезя военного - не мой путь. Хотел остаться в столице, но генерал, узнав, что я бросил академию, очень огорчился и потребовал, чтобы я вернулся сюда. Я не посмел ослушаться. Некоторое время был секретарем у генерала, затем умерла Тильда и я стал воспитывать Дитриха. Дед желает, чтобы хоть внук пошел по его пути, стал военным. Но, сами видите, вряд ли у мальчика есть задатки к военному призванию. Скорее, у него есть способности к естествознанию, путешествиям. Впрочем, его любознательность вы и сами наверняка уже заметили. Я достаточно подробно ответил на ваши вопросы?

Естественно, что мне пришлось с лёгкой улыбкой уверить мужчину в том, что моё праздное любопытство было полностью удовлетворено. Конечно, у меня ещё были вопросы, но пока я промолчу. Хотя мне очень интересно, какую такую власть над ним имеет старик? Ну, помимо того, что тот якобы считает беднягу Германа своим сыном. Бред, конечно, я очень сомневаюсь в том, что сумасшедший старик любил в этой жизни хоть кого-то, включая давно почившую супругу и дочь. Или вот про личную жизнь самого Германа тоже спросить было крайне любопытно. Но это неприлично, для того она и личная, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение. А, учитывая тот факт, что Герман не женат, возможны варианты. Я как раз задумалась об этом, но тут Дитрих решил напомнить о себе:

– Труди, а мы сегодня пойдем гулять?

Ага, хотел ненавязчиво узнать, зайдём ли мы на конюшню к его Зевсу. Невольно, мои губы сами расползлись в улыбку, и я ответила:

– Непременно пойдем! Но только после обеда. Сейчас у тебя занятия, у меня дела. А вот после обеда советую запастись самой сладкой морковкой для твоего пони! Иоганн, передайте мою благодарность на кухню, все было очень вкусно.

И мы разошлись по своим делам и задачам. Я пошла к себе, у меня намечена работа с экономкой. Менять платье в связи со своей травмой я не стала, также оставила и шаль. Смысла сегодня прятать следы от травмы нет ровно никакого, Иоганн наверняка уже наверняка в красках всем рассказал, чему он был свидетелем в столовой. Разумеется, дело не обошлось без трагических подробностей и несуществующих красивостей, но мне пока не до сплетен прислуги.