Графиня из захудалого рода
Шрифт:
Всё, что я сказала, было чистой правдой, и кухня была довольно разнообразной, конечно, для тех, кто мог себе позволить нечто подобное. Я слыхала, что моряки, прибывающие с континента и привозящие редкости, лес, пушнину, картофель и зерно, предпочитают свою кухню. Так что хочешь-не хочешь, владельцам постоялых дворов пришлось научиться готовить. Ну, и многие постепенно стали что-то добавлять в свои блюда. И мы не стали исключением. Правда, у нас дома в качестве помощницы поварихи частенько выступала Нелл, но и мне также перепадала эта почётная обязанность… я сейчас это к чему? Посоветовать повару приготовить на обед нечто, отличное от «соплей», я вполне в состоянии.
Когда я вышла из затихшей и переваривающей последствия «мягкой революции» кухни, мальчик с гувернером уже ожидали меня в вестибюле. Накинув на плечи принесенную Магдой
И мы с до невозможности довольным и важным Дитрихом двинулись по двору:
– Знаешь, я, наверное, погорячилась, когда сказала, что пойдем осматривать окрестности имения, - легко признала свои ошибки я.
– Оно слишком большое, ногами мы точно не обойдем. Давай попробуем сегодня вокруг дома, а в другой раз возьмём лошадок на конюшне и поедем, полюбуемся окрестностями. У тебя ведь есть пони?
Ребенок бросил на меня взгляд, смутился и разом погрустнел:
– Есть, папа купил мне его весной, я даже начал заниматься с ним немного. Но папа потом уехал, как обычно, а дедушка запретил мне ездить верхом. А мой Зевс, знаете, какой умный и красивый! Но, дедушка все равно говорит, что подобные неразумные покупки – это просто перевод денег и грозится продать Зевса. Я так скучаю по своему пони! Папа, когда бывает дома, больше не спрашивает меня об успехах в верховой езде, вот тогда я бы всё сказал про дедушку и его распоряжения, а иначе получается, что я ябедничаю. Вот принцы, когда приезжают к нам со своей матушкой, ездят на своих пони и им никто не запрещает. Хотя они и старше меня всего на год и на три года!
Чувствовалось, что малыш сильно огорчён запретом деда. Чтобы сгладить это, я весело предложила:
– А давай, мы сейчас зайдём на кухню с черного хода, чтобы нас никто не заметил, попросим у нашего повара сладкую морковку и пойдем на конюшню! Ты знаешь, где она? И угостили бы твоего Зевса! Чтобы он съел вкусняшки и не скучал. А если грум будет свободен, то, может быть, проводит твоего пони на корде, а ты посидишь на нем верхом (корд-длинный повод, на котором вываживают лошадей по кругу)!
Дитрих был счастлив от одного только моего обещания, тут же, не сходя с места, показал, где черный вход на кухню, к которому мы поспешили. Как раз и повар вышел на улицу, мы взяли у него морковку и пошли на конюшню. Как оказалось, мальчик знал во дворе все и признался:
– Когда приезжают принцы, то я часто прячусь от них во дворе. Они дерутся больно! Папа все время проводит с княгиней Ирмой, а дедушка все угождает принцам, зовёт в сад и угощает персиками и виноградом. Скоро, наверное, опять приедут, - Дитрих понурил голову и произнёс: - Виноград уже созрел. Дедушка, во всяком случае, так сказал.
Господи, бедный малыш, никому не нужный и неинтересный! Моё сердце сжалось от нахлынувшей жалости к бесхозному ребёнку. Но ничего, теперь я тебя в обиду не дам!
Вообще, Дитрих оказался весьма любознательным и совсем не чурался простых работников в хозяйственном дворе. Пока мы шли до конюшни, он успел мне рассказать, что вот это птичник, откуда на кухню приносят яйца, только он не любит вареные яйца, как ему готовят обычно, а любит омлет, но его подают только тогда, когда папа дома, а это бывает нечасто, как мы сами понимаем. И работает в птичнике Зденка, она не местная. Только откуда именно, он не знает. Кажется, девушка родом из Чахении. Вот заодно я ему рассказала, что наше княжество Лейборг, на западе граничит с княжеством Любек, на юге - с Чахенией, откуда родом Зденка. А с востока, через реку, мы соседствуем с Перуссией.
– А на севере?
– тут же поинтересоваться Дитрих, которому понравилась моя «занимательная география.
– А на севере у нас холодное море Севера.
Я рассказала совсем немного о своей родине, о море Севера, о том, что далеко на Севере живут воинственные герцы и герские конунги, славившиеся отвагой, самыми первыми изучили это море вдоль и поперёк и бесстрашно сплавлялись на своих утлых лодчонках, иной раз спускаясь до самой далёкой Славии, торговали с южными странами, привозя в наши порты
Мальчик слушал меня, поражённо раскрыв рот, словно никогда ничего подобного не слыхал, и сейчас он шёл рядом, блестя глазами от удовольствия.
– Вот это да! Господин Герман мне ни о чём таком не рассказывал, наверное, тоже считает, что я ещё мал, - тут же огорчился Дитрих.
Глава 8
Так, с разговорами, мы и дошли до конюшни. Тренер-жокей был свободен и охотно вывел к нам пони, посетовав на то, что мальчик крайне редко садится на него. Зевс и вправду был красив - шоколадного окраса, в белых чулках, он выглядел на редкость смирным. Пока что мальчик угощал его сладкой морковкой и что-то приятное нашептывал ему на ухо, гладя по морде. Потом умоляюще взглянул на меня, прося разрешение прокатиться. Я вздохнула и приняла волевое решение: раз уж пообещала - слово надо держать! Обратилась к стоящему рядом жокею с просьбой поводить пони на корде, только как можно, осторожнее, чтобы малыш не упал. Жокей тут же радостно уверил меня, что Дитрих хорошо держится в седле, и вообще, он редкий молодец, а про то, что пони спокойный до малахольности, и говорить нечего, в противном случае господин граф просто не подарил бы его своему сыну, после чего пристегнул длинный повод. Быстро надел на Зевса детское седло и посадил до ужаса счастливого мальчика. И пони медленно пошел по кругу в манеже, судя по всему, торопясь показать, насколько он спокойный. Я с замиранием сердца внимательно следила за этой выездкой, готовая в случае чего тут же бежать на помощь, даже если мне только почудиться далёкая тень опасности. Хотя, не совсем так: даже если мне почудится тень далёкой тени опасности. Но десятиминутная поездка прошла без происшествий, я выдохнула и неуверенно сообщила ребёнку, как было здорово, подарившего мне в ответ лучезарную улыбку и счастливый смех.
На прощание жокей обещал подобрать кобылку поспокойнее и для меня, наездница я ещё та, аховая. Большого опыта у меня не было, конечно. Если не считать за таковой, поездки на нашей единственной рабочей лошадке, для которой было привычнее тянуть за собой телегу, чем гордо гарцевать под седлом. Так что я помню, как мама настаивала на том, чтобы мы с девочками все научились ездить в женском седле, потому как положение обязывает, как мы помним… обязывает-то оно, хм… только вот от этих занятий удовольствия не получили ни мы с сёстрами, ни бедняга Ласточка, которая наверняка думала в эти моменты, что она могла с куда большей пользой провести своё время, чем медленно и печально брести под нервно ёрзающими девчонками. Лидди так и вовсе уверяла, что она упадёт с лошади, вот просто непременно упадёт! И в конце самодовольно интересовалась, что мы тогда делать будем? Кажется, именно тогда мама решила, что наше обучение на этом можно считать завершённым, что не могло не порадовать нас всех четверых (очень подозреваю, что наша лошадь радовалась больше всех, просто молчала).
Двинулись дальше. Прошли через фруктовый сад, и я увидела чудное, просто какое-то волшебное место. Это была небольшая, закрытая с двух сторон горами, с третьей стороны лесом, горная долинка. Надо же, когда мы ехали сюда, ничего подобного я не видела, долина была скрыта. Со стороны, откуда мы подошли, ее ограждал фруктовый сад с уже убранным урожаем. Я не увидела даже яблока, чтобы похрустеть. И на стол фрукты не подавались... ещё один вопрос к сонму имеющихся. Но, оказалось, что просто так мы с ребёнком туда не попадём - вход в долину перекрывались длинной металлической оградой из железных прутьев, а на калитке красовался пудовый замок. Дитрих прижался лицом к ограде, с любопытством рассматривая посадки внутри.