Графиня из захудалого рода
Шрифт:
Удивился, выходит:
– У вас нет перчаток?
– Есть, но я случайно их положила в один из сундуков. И не помню, в какой именно, - максимально вежливо промолвила его половина и присела на один из мягких диванчиков купе, обитых богатой красной тканью. Эх, им бы такие домой...
Граф, услышав ответ, молча нажал на кнопку звонка в изголовье дивана, где-то прозвенело два коротких звонка. Заглянувший к ним в купе через несколько минут смотритель вагона принес два стакана горячего чая, поставил на столик. Очевидно, просьба стандартная для пассажиров первого класса. Во всяком случае, так решила про себя Труди, никогда таким классом не путешествовавшая.
Генрих кивнул на чай, сухо
– Грей руки! Ещё не хватало, чтобы ты простыла и заболела. От простуды и лёгочного кашля и умереть недолго! Можешь прилечь, мы приедем только вечером.
Гертруда недоумённо покосилась на мужа: с чего бы ему тревожиться о том, умрёт она или нет? «Балда ты, Труди!», - пожурила сама себя, когда до неё наконец-то дошла причина столь нежной заботы своего благоверного о ней. – «За меня, стало быть, деньги плочены. Если я умру сразу же после того, как мы заключили брак, да ещё по такой глупой причине, выходит, наша женитьба оказалась невыгодным вложением капитала! Да и потом, вновь разыскивать подходящую под требования господина графа невесту, договариваться с её родителями, стоит ли оно таких усилий? Когда у той, что есть сейчас, ещё не истёк срок годности?».
Девушка, решив так, кивком поблагодарила заботливого супруга и рассеянно смотрела в расчерченное косыми струями дождя вагонное окно, по-прежнему грея руки о стакан с чаем. За окном, хотя сейчас был ещё день, было всё же как-то сумрачно и темновато. Что могло обозначать только одно - они все ещё ехали по предзимнему Северу. Ей стало скучно, такой пейзаж она и дома видела ежедневно. Генрих же особой разговорчивостью, по всем признакам, не отличался. Или это только с ней такой хмурый и надутый, как голодный барсук? Очень может быть. Во всяком случае, проявив некую тревогу о её здоровье, господин граф с тех пор вёл себя так, будто он путешествует в купе один, и не обращал более внимания на свою жену.
Гертруда сняла сапожки, легла на диван, укрывшись теплым пледом. Подумала немного о том, как будет описывать это свое путешествие в письме к девочкам (конечно же, писать о том, что она смотрела в окно, а граф не смотрел в окно, она не станет), и незаметно для себя задремала. Разбудил ее супруг ближе к вечеру. М-да… хм… оно, конечно, все верно - когда спишь, есть не так хочется. Утром ей кусок в горло не лез от волнения, обеда не было, а вот сейчас есть хотелось сильно. Даже тот пресловутый кекс погрызла бы. Но в купе посветлело, вначале Гертруда подумала, что зажгли лампы, но, сев на диване и посмотрев в окно, она поняла, что едут они уже в другом климатическом поясе. Осенью здесь и не пахло. Деревья стояли зелёные, у небольших станционных домиков на клумбах цвели пышные, яркие цветы… солнце ещё не садилось. Генрих сказал, что они через час будут на нужной им станции, там их встречают.
Глава 4
У нее ещё осталось время умыться, причесаться и привести в порядок свою одежду. Проделав все это, Гертруда оделась и вновь принялась с любопытством смотреть в окно. Проплывающие мимо деревеньки очень отличались от тех, возле которых родилась и выросла она сама. Те были серые, угрюмые, с исхлестанными северными ветрами и дождями стенами, такой же серой черепицей, хотя изначально она была красно-коричневой. В некоторых деревнях так и вовсе торчали на крышах растрёпанные пучки соломы, служащие заменой черепице. А здесь, куда ни кинь взгляд, нарядные, разноцветные, будто игрушечные, домики. Перед каждым домом палисад с яркими цветами, сады, в которых через ограду свешиваются с веток поздние, краснобокие яблоки. И никакого вечного запаха сельди.
Тем не менее, девушка пару раз звонко чихнула и покраснела, извинившись перед супругом.
В карете тоже было тепло, багаж погрузили в отдельную повозку, и они двинулись в имение Штольке. Ехали около часа и вот перед ними расстилается предгорная долина, защищённая горами от холодов и ветров, судя по всему, здесь свой микроклимат. Гертруда старалась глазеть, не делая это совсем уж откровенно, мол, ей только чуть-чуть любопытно, где пройдёт остаток всей её жизни. Так, самую малость. Однако, она допускала, что с непривычки, у неё плохо получается делать отсутствующее выражение лица, вот такое, как сейчас у господина графа, бросившего всего пару раз равнодушный взгляд в окно. Всё остальное время он рассматривал что-то, вне всякого сомнения, куда более занимательное, расположенное позади левого уха Гертруды.
Сам же дом, трехэтажный большой особняк, кремово-белый, удачно вписывался в окружающий пейзаж и больше походил на замок маленькой принцессы, чем на просто дом, за счёт всевозможных башенок, флюгеров, острых шпилей с развевающимися на них штандартами, наружных лестниц и крытых переходов в самых неожиданных местах. Белые ажурные, словно воздушные, беседки манили присесть и передохнуть, полюбоваться цветами. Весело журчали небольшие фонтанчики, сбегая по камушкам назад в огромные каменные же чаши. На заднем плане виднелся кусочек озера, а может, и маленького пруда с кувшинками и замечательным горбатым мостиком над ним. Да уж! Великим усилием воли Труди заставила себя не смотреть на всю эту красоту, раскрыв рот. Такое великолепие могло ей только присниться!
Карета подъехала к белоснежному крыльцу, высокому, широкому и украшенному мраморным портиком и каменными статуями каких-то страшил с обезьяними мордами с тонкими мерзкими хвостами, держащие в передних лапах огромные каменные же ключи. Гертруда, стараясь сохранить приличествующее случаю выражение лица, под руку с молодым супругом неторопливо поднялась по ступеням, входя в обширный холл. Там уже выстроилась вся прислуга, переглядываясь и тихонько шушукаясь между собой. Не то, чтобы событие было чем-то из ряда вон, но всё же, прибыла новая жена хозяина, так что некоторое любопытство было вполне объяснимо.
Граф сухо представил жену, графиню Гертруду Штольке-Гембах, затем начал представлять уж ей своих работников. Надо отметить, что, к некоторому удивлению самой Труди, каждого сотрудника он знал в лицо и о каждом мог сказать несколько добрых слов. И это Гертруде очень понравилось, хоть она и постаралась и не акцентировать внимание на этом удивительном и странном моменте в той понятной и простой характеристике супруга, которую она уже успела ему дать.
Запомнила она, правда, всего двоих - управляющего, средних лет сухощавого мужчину, и экономку, так же средних лет даму с поджатыми губами. Закончив представление, Генрих сказал, что фрау Эльза (экономка, то бишь) отведет Труди в ее покои и представит ей ее горничную. А уж потом госпожу графиню проводят в столовую на семейный ужин.