Графиня на арене
Шрифт:
– Еще совсем чуть-чуть, Эллиот, потерпи.
Он растерянно моргнул, услышав от нее имя, данное ему при крещении. Откуда она узнала? Он никому не открывал своего настоящего имени, и вся труппа звала его Смити.
Эллиота так озадачило это обстоятельство, что он сделал несколько шагов самостоятельно, даже не осознав этого.
– До двери еще шагов пятнадцать, – сказала Джо. – У тебя получится. Всего пятнадцать.
Эллиот закрыл глаза и начал считать про себя. «Раз, два, три, четыре…»
Похоже, потом он потерял сознание. Из забытья
– Держись, Эллиот: осталось всего четыре.
«Раз, два, три, четыре!»
Он с трудом открыл глаза, когда понял, что они все еще идут.
– Это был четвертый. Почему мы?..
– Я соврала, – сказала Джо. – Идем. Ты сможешь.
Эллиот тихонько фыркнул и попытался идти, но отрывать ноги от земли больше не получалось.
– Возьми другую руку, – предложила Джо.
Эллиот разлепил веки, услышав ее тихий отрывистый приказ.
– Я не понимаю, что ты…
Рука – слишком большая, чтобы принадлежать Джо, – ухватила его свободный локоть, и чужие плечи скользнули ему под мышку. Человек был явно выше и шире в плечах, чем Джо.
Эллиоту едва хватило сознания ужаснуться, что он не услышал приближения второго человека.
– Дальше будут ступеньки, так что придется поднимать ноги.
«Ступеньки?»
Эллиот быстро моргнул, силясь отогнать сгущавшуюся тьму, и поднял одну ногу, но на этот раз подкосились оба колена.
Мужской голос выругался по-французски и сказал:
– Отпусти, и я его понесу сам.
Сильные руки подняли его словно куклу. Он надтреснуто вскрикнул, когда ноги внезапно оторвались от земли и все вокруг перевернулось вверх тормашками. Чья-то рука обхватила его бедра, а твердое плечо врезалось в живот.
На этот раз, когда в глазах почернело, Эллиот не стал сопротивляться.
Глава 2
Джозефина Браун – во всяком случае, под этим именем ее знали последние восемь месяцев – смотрела на достопочтенного Эллиота Уингейта, осаждаемая новыми пугающими эмоциями при виде этого когда-то красивого, но изуродованного до неузнаваемости лица.
Ей пришлось на время забыть про весьма прилично оплачиваемую работу, чтобы выручить его. Ей сейчас следовало быть за сотни миль отсюда, а не разглядывать некое подобие лица пребывавшего в обмороке Эллиота.
«Оставь его, цыпленочек, – звучал в мозгу голос Мунго. – Ты о нем достаточно позаботилась. Нельзя ради него забывать о своей миссии».
Джо не могла не признать, что Эллиот отвлек ее от текущей «миссии» – как Мунго пафосно называл их услуги, – но ей совсем не хотелось оставлять его в лапах жестоких похитителей.
Выкрасть Эллиота у банды «Красные коты», процветавшей на просторах раздираемой войной Франции и жившей за счет перепуганных сельских жителей, было очень непросто. Хотя те, кто пытал и допрашивал Эллиота, не входили в состав армии, французское правительство платило им за сведения, добытые в ходе насильственных действий по отношению к обитателям французской провинции.
Чем
Бандиты истязали тощего жилистого англичанина пять дней, но он так и не сломался. Это произвело на Джо сильное впечатление и в то же время и пугало до чертиков. Но она была слишком хорошо осведомлена о пытках и их эффективности: рано или поздно Эллиот рассказал бы «Котам» все, что они хотели знать, каким бы прекрасным агентом ни был.
А если бы они установили его личность, то очень скоро вышли бы на Цирк Фарнема и женщину, которую Джо надлежало защищать: Марианну Симпсон, – так что Джо могла бы сказать, что, спасая Эллиота, решала проблему, которая могла разрастись и поставить под угрозу ее миссию.
«Девчушка моя, ты же понимаешь, что ничего у вас с ним не выйдет», – слышала она голос Мунго, совсем как живого. Не то чтобы Джо позволила себе это дурацкое увлечение, когда Мунго был жив…
«Это называется «одержимость», цыпленочек».
Джо закатила глаза. «Ладно, пусть будет одержимость».
С Мунго они никогда не оставались на одном месте подолгу.
«Надо все время двигаться». Он повторял это как заклинание, и большую часть из тех двадцати восьми лет, что Джо прожила на свете, они придерживались этого правила, или, по крайней мере, так долго, как она помнила. Она все еще следовала этому наставлению, хотя Мунго уже не было в живых. Почти полгода прошло со дня его смерти, но боль утраты была так же остра, как лезвия шести ножей, которые Джо всегда держала при себе.
Эллиот застонал и пошевелился в постели, глаза его приоткрылись, и взгляд заметался по комнате, пока не остановился на Джо. Было заметно, что он сразу расслабился, выражение его лица смягчилось, хотя резкие черты лица Эллиота Уингейта невозможно было назвать мягкими ни при каких обстоятельствах.
– Я думал, это все во сне, – сказал он хрипло.
От этих слов сердце ее забилось чаще, Джо тут же бросило в краску, пока она не осознала, что значили его слова: он хотел лишь, чтобы его чудесное спасение не было сном.
– Как долго? – спросил он, когда она промолчала.
– Три дня.
Эллиот поморщился. Хотя отеки уже почти сошли у него под глазами, Джо понимала, что ему все еще больно.
– Где мы?
– Неподалеку от Шарлевиля.
Эллиот мгновенно напрягся.
– Люди, которые держали меня в плену, их логово…
– Они тебя не найдут, – тихо сказала Джо. – Я позаботилась об этом. Сейчас мы в безопасности.
Эллиот вздохнул с облегчением.
– Спасибо.
Джо кивнула и полой рубашки обтерла от масла клинок, который точила.