Графиня Стефания - Начало...
Шрифт:
— Тося и Стефания, её благородные дочери, пусть вместо подарков и приглашений в поместье, подарит мне прислугу. Я хочу жить как жены старост, участвовать во всех мероприятиях и принимать решения вместе с ними! Маришка, жена помощника управляющего, всего лишь помощника, и то всегда находится рядом со Стефанией, — она сплюнула пнув со злостью ворох разбросанных одеял.
Милад, присев на стул, внимательно посмотрел на женщину, с которой прожил несколько лет. Он не узнавал в этой разъяренной злопыхательнице ту нежную и хрупкую женщину, с которой делил постель, которой доверил
— Есения, где дочери?
— У твоей матери. Они вместе с ней поехали в поместье. Меня, как всегда, не пригласили! Почему, Милад? Почему они не хотят принять меня в свой круг? У тебя более пятидесяти помощников. Ты главный лесничий, твой отец — староста, твой брат Неон руководит рыборазводным хозяйством. Даже твой брат Дамир со своей женой открыли домик сладостей! А я, почему я всего лишь обычная домохозяйка, прислуга своего мужа и нянька твоего ребёнка? — закричала она, разбив стопку тарелок, смахнув их рукой с полки на пол.
— Я завтра проверю дом, в котором ты раньше жила. Отец до сих пор его никому не отдал. Позову Неона и Клима, сделаем там ремонт, и перевезу тебя. Одно прошу: не запрещай Тосе приходить к нам, — спокойно сказал он.
— Что? Ты меня выгоняешь? Я потратила на тебя и твою дочь несколько лет своей жизни. Вместо того чтобы поддержать меня и поговорить со своей графинькой, ты выгоняешь меня? Да как ты смеешь? — закричала она, бросая в него всё, что попадалось под руку.
Увернувшись от кастрюли, он встал и направился на выход.
— Милад, любимый, прости меня, не уходи, не бросай меня! — расплакалась она.
— Есения, приберись в доме, дочери скоро вернутся, — сказал он, закрывая за собой дверь.
Отправившись к родителям, он попросил оставить девочек у себя на ночь, а сам направился к Неону. Через две недели, ремонт в старом доме Есении, был завершён. Милад купил новую мебель и всё необходимое для дома. Приобрёл корову и курей, посадил огород, договорился в лавке, чтобы раз в неделю Есении поставляли свежие продукты.
В течение этих двух недель, пока шел ремонт в доме, Тося и Стефания были не единственными свидетелями бешеных сцен Есении. Девочки были в недоумении от резких перемен, и прятались до тех пор, пока Милад не возвращался домой. Все попытки Любавы поговорить с ней, приводили к очередному скандалу. После переезда, Тося умудрялась сбегала от Есении и возвращалась домой, к Миладу и Стефании. Он всячески пытался оставить Тосю у себя, поговорить и уладить всё мирным путём. Но все его попытки, были задавлены на корню Есенией — девочка продолжала сбегать от матери.
Есения приходила и ругалась грязными словами, не стесняясь девочек, а через два-три дня, всё повторялось снова. Стефания, которая была развита не по годам, прятала Тосю, не желая, чтобы тётя Есения забирала её. Она мечтала о том, чтобы они все вместе, как и раньше, смеялись, играли и гуляли с папой — но без тёти Есении.
Пожаловавшись своей любимой тёте, с таким же красивым именем, как у неё, она больше не видела Есению и Тосю. Они уехали. А папа сильно заболел. Стефания осталась хозяйкой
Сейчас к ним в гости пришёл её обожаемый дядя Неон…
— Ну как ты, брат? Как ты себя чувствуешь? Ты вставал сегодня? — спросил Неон, заходя в комнату и присаживаясь на стул рядом с кроватью.
— Да, вставал немного, — тихо ответил Милад, — башка болит, глаза совсем плохо стали видеть. — Он пытался приподняться, но силы покидали его. Он не хотел рассказывать Неону, что уже второй день ничего не видит. Милад ослеп, и его мучили сильные головные боли. Каждый день он сталкивался с темнотой, а пульсирующая боль в голове словно резала его изнутри. Иногда он ощущал, как будто в висках бьются молоты, и единственное, что оставалось — это безмолвное страдание.
— Что лекари говорят? Когда это пройдет? Ты им сказал про глаза? — спросил Неон, положив руку на плечо брата, стараясь поддержать его.
— Да что твои лекари могут сказать? — Милад с горечью покачал головой. — Стефания вон каких-то трав принесла, сказала, что нужно делать примочки, мол, они боль снимают. Я вру ей, что помогает, не хочу, чтобы она приходила… Не хочу, чтобы она меня жалела.
Поморщившись от боли, он перевёл дыхание и с трудом сел, упираясь спиной в подушку. Неон наблюдал за пустым взглядом брата, чувствуя, как в груди сжимается боль за его страдания. Словно нестерпимый груз ложился на его сердце.
— Ты почему не рассказал Стефании, что попал под сруб дерева? Да ещё эта ненормальная в тот же вечер ударила тебя по голове. Благо, твой конь знает ко мне дорогу. А если бы не знал? Сбросил бы тебя в лесу, и где бы мы тебя искали?
— Да что я ей скажу? Что один из рабочих Клима, совсем молодой мальчишка, забыл крикнуть, куда падает дерево? Клим и так его чуть не убил! Ты представляешь, что с ним мог сделать Лука? Клим взял всю вину на себя…
Милад сидел на кровати, потирая виски, где пульсации отдавались, словно кто-то стучал молотом. Головные боли, как невидимые змееподобные существа, сжимали его голову, заполняя её тёмной пеленой. Он пытался держать глаза открытыми, но вместо света его охватывал густой мрак, поглощавший всё вокруг. Каждое движение головы приносило новые волны боли, словно острые иглы пронзали мозг.
— Неон, одно прошу, если меня не станет…
— Брат, даже не заикайся! Ты выздоравливай. Мы ещё погуляем на свадьбе твоей дочери… — с испугом в голосе произнёс Неон, стараясь скрыть свои собственные опасения. В его сердце закрались тёмные предчувствия, и он не хотел верить в худшее.
— Послушай и не перебивай! Я не уверен, что доживу до следующего месяца. Пообещай мне, что не бросишь Стефанию, ни одну, ни вторую. Ты же знаешь, они моя жизнь! Они моё сердце и моя душа! Я без них мёртв, нет меня! Пообещай мне, Неон! Пообещай мне, что вернёшь домой Тосю, она заслуживает другой жизни. Не дай ей потонуть во мраке…