Графиня Стефания - Начало...
Шрифт:
— Стефа, это место твоей силы! Ты понимаешь, что Зорина может потребовать у тебя несколько лет жизни? Ты это понимаешь? — величество с упрёком посмотрел на Стефанию. Он не понимал, зачем она подвергает себя опасности. Каждый из нас, кроме даты рождения, имеет дату смерти. Это тонкая линия, растянутая в слово "жизнь". С каждым годом эта нить сокращается.
— Сколько? — она восседала на Карибе и прижимала к груди кролика. Воины зажгли последний факел и встали вокруг телеги, на которой лежал практически мертвый Милад. Его нить жизни должна была оборваться
— Не знаю, мне это неизвестно, — ответил он укоризненно.
— Лука, заносите его осторожно.
Спрыгнув с Карибы, она зашла во внутрь пещеры. Стефания остановилась возле чаши и опустила свои руки в воду. "Здравствуй, мне очень нужна твоя помощь. Умирает близкий мне человек. Помоги…" — мысленно обратилась она к воде. Чаша под её руками вспыхнула голубым светом..
— Я знаю, ты меня слышишь. Зорина, помоги ему. За что он так наказан? У него маленькая дочь, брошенная с рождения, так и не познавшая любовь родной матерью. Он любит её за двоих. Он никогда, не жаловался ни на что. Он просто хотел любить, и быть любимым. Стефании будет очень тяжело без него. Ты бы её видела, она как яркое солнышко, с кудряшками и конопушками на носике. Она сейчас, сидит снаружи, и наравне со всеми взрослыми, терпеливо ждёт. Подари ему несколько лет жизни… — мысленно взмолилась обессиленная Стефания.
Прошли уже целые сутки. Всё это время она оставалась рядом с Миладом, боясь сомкнуть глаза. Трижды Неон, Ахмед, Лука и Святозар опускали его тело в воду, и трижды чаша вспыхивала белым светом. Милад дважды приходил в сознание, и каждый раз он хватался за голову и издавал душераздирающий крик боли.
Вот и сейчас она сидела возле чаши, вглядываясь в осунувшееся, безжизненное лицо Милада, её сердце разрывалось от страха.
Он дышал — тяжело, прерывисто, но всё же дышал.
— Что я делаю не так? Зорина, услышь меня! Прошу, умоляю… — гладя его по голове, молила Стефания.
— Всё в руках Золотария. Пойдём, тебе нужно отдохнуть. Ты сделала всё, что могла. Ему уже не помочь. Позволь его родным попрощаться с ним, — Джамиль положил руки на её плечи.
— Ты прав, но я не могу. Дай мне ещё десять минут побыть с ним наедине, — сквозь слёзы прошептала она, не в силах оторвать от Милада свой взгляд. Всё внутри неё протестовало.
— Милая, я жду тебя снаружи, — поцеловав её, прошептал Джамиль. Его взгляд задержался на Миладе. В нём боролись два чувства к этому умирающему мужчине — ревность и жалость.
«Прощай», — мысленно произнёс он, направляясь к выходу из пещеры…
"Каждый из нас приходит в этот мир с определённой целью" — эти слова мы знаем с детства. Кто-то доживает до глубокой старости, оставив после себя потомство и богатый багаж воспоминаний. Кто-то проживает незаметную, тихую жизнь, не оставляя после себя ничего. А у кого-то жизнь — это вспышка, короткий, но яркий миг.
«Когда меня не станет — я буду петь голосами своих детей и голосами их детей. Нас просто меняют местами, таков закон сансары, круговорот людей» — эти строки, произнесённые
— Милад, если ты меня слышишь, знай, я благодарна судьбе за то, что ты был в моей жизни. Мне так больно видеть тебя таким. Я верю и знаю, что это не конец — это начало! Мы любим тебя, и нам будет тебя не хватать. Я обещаю тебе, клянусь, я позабочусь о твоей дочери, я стану для неё мамой, которой у неё никогда не было. Я буду любить её всем сердцем. Стефания никогда и ни в чём не будет нуждаться. Я не смогу заменить ей тебя, но я сделаю всё, чтобы она тебя не забыла. Обещаю…
Взяв его запястье, она прижала его ладонь к своей щеке. Смотрела на его лицо и горько плакала. У неё на душе лежали горечь утраты и безысходность. Она не успела, она не успела…
Вздохнув прерывисто, Милад открыл глаза.
— Прощай… Люблю тебя… — прошептал он, закрывая глаза навсегда. Горькая одинокая слеза скатилась по его щеке.
— Нет, нет, неееет! — закричала она, охваченная ужасом. — Не отдам! Нет, Золотарий, верни! Почему? За что? Нет, Милад, вернись! Вернись, пожалуйста, умоляю, вернись…
С отчаянием она стучала своими кулачками по его груди.
— Дыши, дыши, заклинаю, дыши… — шептала она, как молитву, проваливаясь в спасительную темноту…
— Я накажу тебя! Это место силы твоего рода, твоего! — раздался гневный голос, наполненный яростью.
— Моя душа пришла из другого мира, у меня другие ценности! — ответило подсознание.
— Верно, твоя душа другая. Но тело, в котором она живёт, принадлежит роду Люпен! — прогремел голос, напоминая о наследии.
— Верни его, ты ведь всё можешь! — с надеждой попросило подсознание.
— Зачем? — прозвучал вопрос.
— Он нужен своей дочери, он нужен нам! — с горячностью ответило подсознание.
— Ну так зови, его душа сопротивляется, она не хочет уходить! Зачем он тебе? Ведь ты любишь другого, а его отпустить не можешь. Почему? — гнев в голосе сменился на теплые нотки понимания.
— Почему? Не знаю, просто боюсь потерять дорогих мне людей. Я не готова, не сейчас, — глубоко вздохнуло подсознание.
— Нет, ты лгунья! Ты подсознательно его любишь. А знаешь почему?
— Почему? — переспросило подсознание с тревогой.
— Он воплощение твоего мужа. У него душа Захара, — смягчился голос, как будто пытаясь донести истину. — Но этого ты точно не вспомнишь. Обещаю!
— Нет, ты лжёшь! Прошло слишком мало времени, — возмутилось сознание.
— Ты знаешь, что на Земле прошли долгие годы? Ваши души столетиями гуляют по Млечному Пути, но для нас это лишь миг.
— Тебе придётся отпустить его. Даже мы не всесильны! Хотя знаешь что, забирай. Назови их нашими именами — Зорина и Ореон, это наша прихоть за помощь, — тепло прозвучал голос, обнажая свои намерения.
— Иди, скоро встретимся, — с любовью попрощался голос…
20.
Две недели спустя…