Графоман
Шрифт:
Жаркий знойный день, насыщенный событиями, заканчивался, солнце еще высоко висело над горизонтом, но лучи его уже не обжигали, как в полдень, и лишь раскаленные камни мостовых, стены и крыши домов, размягченный, плавящийся асфальт, израненный острыми каблучками дамских туфелек - все это еще дышало тяжелым полуденным зноем. Идти на Парусный спуск к Ромашкину, выслушивать вновь его истории, выученные наизусть, не хотелось, и Василий Петрович решил просто прогуляться по городу, но какая-то тревожная мысль не давала ему покоя, и он никак не мог понять, что тревожит его.
Он посмотрел на небо - ни облачка, дождя, обещанного популярным метеосайтом, не предвиделось, мысли
Еще одна мысль пришла к нему, он вдруг понял, что перестал быть своим для тех, кого еще не так давно считал товарищами, поэты и писатели Понтополя еще не стали ему чужими, но и своими уже не были. В то же время люди, с которыми он жил по соседству в далеком поселке, своими для него никогда не станут, да он и не стремился к этому. Василий Петрович почувствовал одиночество, ему не с кем было поделиться своими мыслями, надеждами и стремлениями, переживаниями, сомнениями, радостями и печалями. Он понял, нужно возвращаться, город, который он так любил, который снился ему ночами, становился чужим, он, этот город, жил своими заботами, своими бедами, печалями и радостями, далекими от тех забот, что мучили Василия Петровича.
Бродить по городу он не стал, сел в автобус и поехал на Парусный спуск к рыбной гавани, туда, где стоял покосившийся, подпертый четырьмя бревнами дом, дом, где ждал его старый школьный друг Володя Ромашкин.
– - Возвращение
Василий Петрович никак не мог уснуть, он ждал, когда наконец наступит утро, и чуть только рассвело, собрался, выпил чашечку кофе, попрощался с Ромашкиным и уехал. Город спал, погруженный в утреннюю полудрему, люди, в большинстве своем, нежились в постелях, иные умывались, пили кофе, они еще не успели выйти из своих домов, чтобы ринуться в маршрутки, автобусы, троллейбусы и трамваи, запустить моторы авто и влиться в потоки машин вечно куда-то спешащих, обгоняющих друг друга. Пробок не было, дороги были пусты, и Василий Петрович быстро выехал из города. Он торопился, ехал без остановок, и, несмотря на разбитую ухабистую дорогу, подъехал к своему дому еще до полудня.
В Понтополь Василий Петрович ездил все реже и реже, он еще следил за литературной жизнью в интернете, ему еще по привычке продолжали посылать приглашения на различные литературные мероприятия, но со временем, приглашения эти становились все более редкими, он не напоминал о себе, и его забывали. Он еще попытался отослать свои стихи на какой-то литературный конкурс, но ответа не получил, стихи его на конкурс не приняли. Василий Петрович продолжал работать над романом, медленно, но упорно продвигаясь к финалу, некоторые главы он переписывал заново, сюжет приобретал новые повороты, неясные несколько туманные контуры задуманного, обретали вполне определенные черты.
Василий Петрович дописал роман, он перечитывал его снова и снова, правил и опять перечитывал, опять правил, читал вслух, он стремился к тому, чтобы текст звучал, как мелодия, и если в эту мелодию вкрадывался диссонанс, он переделывал предложения. Наконец решил, что работа закончена. Но когда он пересмотрел сайты издательств, что предлагали свои услуги
Уснуть он уже не мог, всю ночь Василий Петрович просидел в интернете, анализируя услуги по изданию и продаже книг авторов. С тех пор, как он решил продать квартиру, чтобы получить средства для издания романа, многое изменилось, в интернете появилось множество литературных агентов, предлагавших и издание, и рецензии, и интервью с автором, и то, что называлось весьма неопределенным термином "продвижение книги на рынок". Просмотрев различные предложения и тарифы, он понял, что писательская деятельность - это многоступенчатый и непростой бизнес, в котором Василий Петрович совершенно не разбирался. Ему, человеку далекому от книжного бизнеса, оставалось только одно - довериться какому-то из великого множества литературных агентов, большинство из которых наверняка шарлатаны, которые, получив деньги, исчезнут со страниц интернета или издадут книгу, вернее сообщат, что книга издана, но не приложат никаких усилий для "продвижения книги на рынок".
Понял он еще и еще одно, его наивные мечты о том, что можно стать писателем и в этом возрасте, не только не соответствуют реалиям сегодняшнего дня, они вообще несбыточны. Для того, чтобы стать успешным писателем, заработать имя, увидев которое на обложке книги, читатель непременно купит ее, нужно пройти долгий непростой путь, а времени у Василия Петровича для преодоления этого пути уже совершенно не оставалось, да и средств, вырученных от продажи квартиры, никак не хватит для того, чтобы сделать хотя бы первый шаг на этом долгом тернистом пути.
А Вы, дорогой мой читатель, ожидали чего-то иного? И Вы поверили, что достаточно иметь деньги, чтобы стать успешным писателем? Это Василий Петрович так думал до сегодняшнего дня, но мы-то с Вами знаем, что это не так. Существует расхожее мнение, будто деньги правят миром, и мнение это настолько прочно сидит в головах многих, что кажется, имея деньги, много денег, можно решить любые проблемы, увы, это наивное заблуждение. В системе приоритетов управления деньги занимают лишь четвертое место, на первом месте стоят идеи, на втором - история, наше осознание своего места в историческом процессе, на третьем - фактология, знания, технологии, и только на четвертом - финансы. Есть еще и пятый уровень, это генное оружие, которое включает и алкоголь, и табак, и наркотики, и генномодифицированные продукты; и, наконец, шестой - военное оружие (последний довод королей).
Что из этого следует? Да то, что если Вы хотите, чтобы Ваши произведения были опубликованы и пользовались спросом, нужно, чтобы идеи, заложенные в них, заинтересовали тех, в чьих руках находятся издательства, книжные магазины, радио и телевидение, кто определяет информационную политику. А информационную политику сегодня определяют либералы, потому если в Вашем творчестве есть критика нашего советского прошлого, если Вы представляете историю России, как вечный мрак и ужас, если Вы пишете о "преступлениях сталинизма" и преклоняетесь перед Западом, то будьте уверенны, Вы непременно найдете своего издателя, да и спонсор вдруг объявится, если в Ваших сочинениях обнаружатся новые "доказательства" порочности русского пути развития. В противном случае Вам надеяться не на что.