Графоманы
Шрифт:
Он не понимает, причем тут сон, если все так прекрасно складывается. Вон и инженер, по-деловому снимает показания высотометра и записывает в бортовой журнал.
Они обгоняют телегу. и теперь летят
– Сейчас и проверим, кто есть мыльный пузырь, - шепчет Разгледяев. Раздается хлопок и воздух со свистом вырывается из упругой радужной оболочки.
– Мы теряем высоту, сбрасывайте балласт!
– кричит инженер.
Толя лихорадочно оглядывается по сторонам и не видит ничего подходящего. Баласт не предусотрели, утописты, мелькает е него в голове.
– Нет баласта, - докладывает Анатолий.
Корзина со свистом падает вниз. Ветер поднимет кверху волосы Елены, и она безуспешно пытается привести их в порядок необычной заколкой в виде серебристой стрекозы с выпученными глазками.
– Что же они, сволочи,
– отчаянно кричт Елена, - Вон и профессор твой!
Толя, видит, как к охотнику подбегает Петр Семенович и что-то ему быстро говорит, указывая на воздушный шар.
– Есть балласт, - доносится Богдановский голос. Он уже взобрался на край корзины, постоял там на краю немного и полетел свободно вниз, будто камень, брошенный с Пизанской башни. Корзина было уже притормозилась, но раздается второй выстрел и обреченные аэронавты неотвратимо устремились навстречу Толиному пробуждению.
Проснувшись, Ермолаев долго лежал в постели, разглядывая портрет инженера Кибальчича. Когда-то, давно, еще школьником, он вырезал из журнала портрет с подробной схемой летательного аппарата, нацарапанной в камере смертников.
Наконец в комнату заглянула мама и позвала завтракать. Голос матери вернул сына к обыденной жизни, из которой он кажется напрочь выпал в последние дни.
– Толенька наш совсем загрустил, - послышался голос матери.
– Наверное, опять влюбился.
Время такое - весна, - глубокомысленно заметил отец.