Грань бездны

Глушков Роман Анатольевич

– Не стоит недооценивать, – повторил северянин, подбирая камень поменьше. – Но и переоценивать – тоже.

– Ты сможешь отсюда попасть в него из пращи? – спросил я, дрожа от невыплеснутой злобы.

– Отсюда – нет, – мотнул головой Убби. – Далековато. Даже для легкого камня. Вот если подойти поближе…

– Разве Ханбир похож на идиота? Так он и даст нам к себе подойти!

– Готов спорить, что даст, – возразил Убби со странной уверенностью в голосе. – Но только если мы подойдем с правильного направления.

– Как это? – не понял я.

– Вокруг полно скал. Но тех, на которые вингорец сможет перелететь, здесь раз-два и обчелся, – пояснил Сандаварг. – И одна из них торчит

прямо позади нас. Все, что нам надо, это сделать так, чтобы Прыгающий Камень очутился на ней, когда я буду готов выстрелить из пращи. Промедлим секунду-другую, и он либо улетит куда-то еще, либо нас убьет.

– Ладно, просто скажи, что я должен делать, и все! – потребовал я, мало что поняв из объяснений наемника. – И пошли охотиться на этого выродка! Долорес порвала ему вчера пасть, а мне нужна его голова! На меньшее не согласен!

Суть хитрости Убби состояла в том, чтобы искусственно создать Ханбиру выгодный момент для нашего убийства. Который на самом деле станет нашим выгодным моментом для убийства Ханбира, о чем он, само собой, не должен был подозревать. Его, как и нас, тоже не устраивала слишком долгая охота. Запас ножей и сюрикенов у покаянца мало-помалу иссякал, а результат оставался нулевым. Вот почему Сандаварг был уверен: едва Прыгающий Камень заметит слабину в нашей защите, он незамедлительно по ней ударит. И мы только что начали ему в этом подыгрывать.

Наше продвижение вперед под прикрытием щита ничем не напоминало коварную уловку. Я нес брата Ярнскида, Сандаварг за моей спиной раскручивал пращу – все говорило о том, что мы подбираемся поближе к противнику для точного выстрела. Ужасал ли противника размер нашего метательного орудия? Скорее нет, чем да. Тяжелые камни хороши для швыряния их в толпу, но не для стрельбы по подвижной одиночной цели, которая могла запросто от них увернуться.

Однако покаянец не улетал. Он мог бы сделать это сразу, как только мы двинули к нему, но предпочел повременить. И не потому, что не страшился пращи северянина. Ханбир выжидал, когда мы отойдем от скалы, возле которой прежде стояли, чтобы стремительно перелететь на нее, очутиться у нас за спиной и, пока мы не развернули щит, истыкать меня и Убби сюрикенами. В помощь Ханбиру был попутный ветер. Благодаря ему матерый летун мог исполнить свой финт за две-три секунды. Нам – обреченным ползать по земле Бескрылым – о такой молниеносности не приходилось и мечтать.

Идущий позади меня Сандаварг пока не видел цель, и потому следить за ней было поручено мне. Следить и подать команду, как только вингорец прыгнет на новую позицию. А потом все зависело лишь от северянина и его умения владеть пращей. Учитывая ее близкое родство с кистенем, я полагал, что Убби достаточно искушен и в этой науке.

Я припал к смотровой щели и сосредоточился на противнике. Это было одновременно и легко, и трудно. Легко, поскольку он все время маячил у меня перед глазами, а трудно, потому что при этом я не мог не думать о Малабоните. Вполне естественные мысли, но при охоте на ее убийцу они сильно мешали и сбивали с толку. Зато гудение пращи, наоборот, действовало на меня отрезвляюще. Я слушал ее пение, глядел на того, кому оно предназначалось, и трепетал в предвкушении последнего аккорда, который должен был определить финал этой заунывной трагической арии…

Ханбир не собирается ждать, когда мы подберемся к нему на расстояние прицельного выстрела, – боится, что, сделав его, мы сразу уйдем в глухую оборону и расстроим его замысел. Покаянец лишь позволяет нам отдалиться от нужной ему скалы на пару десятков шагов и решает, что пора действовать. Резко, с хлопком расправив крылья, он прыгает в ветряной поток, что домчит его до цели, не успеем мы и глазом моргнуть.

– Летит! –

ору я в тот момент, когда Прыгающий Камень бросается со скалы. После чего сам тут же бросаюсь на землю вместе со щитом. Так, как и было уговорено. Я выполнил свою часть плана и схожу со сцены, дабы не вертеться под рукой у Сандаварга.

Заслышав мой окрик, северянин моментально разворачивается назад, лицом к скале, от которой мы удалились. Праща в его руке не останавливается ни на миг. Прочертив ею в воздухе сложный зигзаг, Убби быстро меняет ей плоскость вращения, которое теперь направлено в противоположную сторону. Возможно, для опытного пращника такой маневр в порядке вещей, но мне он кажется не менее виртуозным, чем выкрутасы Сандаварга с кистенем.

Убби наводит пращу на новую цель и стреляет, когда ее – цели – еще нет на месте. Но она там вот-вот будет. Пролетев у нас над головами неуловимой тенью, Ханбир лихо приземляется на узкую скальную вершину, а затем, не тратя время на складывание крыльев, высвобождает руки, выхватывает сюрикены и метает их в нас. В исполнении вингорца все это выглядит как единое, непрерывное движение. Столь же быстрое и сложное, как и то, что в этот миг изобразил у подножия скалы наемник.

Битва двух мастеров смертельного ремесла достигла своей кульминации. И теперь даже они сами не ведали, что произойдет в следующую секунду.

Сандаварг не был до конца уверен в своей меткости, поэтому, не мудрствуя лукаво, зарядил орудие не одним булыжником, а дюжиной мелких, уложив их в расширение ремня поплотнее друг к другу, чтобы они не разлетелись при вращении. Камни вырвались из пращи, едва вингорец ступил на скалу, и понеслись к нему неудержимым роем. Который с каждым мгновением разлетался все шире и шире.

Метнувшему в нас сюрикены Ханбиру было уже не суждено увидеть, как они попадут в цель. Руки метателя все еще тянулись вслед выпущенным снарядам, когда его накрыл каменный град, увернуться от которого летун не мог при всей своей сноровке.

Треть камней пролетела мимо, но и тех, что угодили в покаянца, хватило, чтобы счесть наш выстрел удачным. Рваные дыры в крыльях – это было наименьшее из зол, причиненных нами врагу. Два булыжника шибанули ему в грудь и живот, один – в левую руку, а тот, чье попадание выдалось самым безупречным, – в лицо. Ошарашенный вингорец взмахнул руками и отшатнулся назад. Но верхушка скалы, на какой он находился, имела в ширину не более двух шагов, и устоять на ней Ханбиру не удалось. Очевидно, он понял это, когда уже летел вниз, поэтому и не успел закричать, грохнувшись на камни словно мешок с картофелем.

Зато Убби орал за двоих, огласив каньон своими боевыми выкриками. Один из сюрикенов был сбит встречным булыжником, но второй прорвался через каменный рой и рассек северянину плечо. На что он, победоносно ликуя, кажется, даже не обратил внимания. Я, в отличие от него, разразился обычной бранью, вскочил с земли и припустил к поверженному врагу, не забыв, однако, вынуть по пути из кармана брошенного рюкзака пистолет…

Падение с отвесной десятиметровой скалы убьет кого угодно, будь он хоть Бескрылый, хоть презирающий высоту вингорец. Однако, к моему удивлению, Прыгающий Камень не разбился насмерть. Судя по тому, что обе его лодыжки были сломаны, а голова цела (не считая расквашенного еще до падения носа), он кувыркнулся в воздухе и приземлился на ноги, упав затем набок и вывихнув правое плечо. При виде меня Ханбир захрипел и заерзал, пытаясь нашарить здоровой рукой в перевязи нож или сюрикен. Чтобы угомонить калеку, мне пришлось прострелить ему боеспособную руку в локте. Уразумев, что его минуты и впрямь сочтены, покаянец прекратил дергаться, обмяк и обессиленно уронил голову на песок.