Гранетанцор

Сандерсон Брендон

Слишком много забытых людей. Слишком много для одной девочки.

– Лифт? – Виндль скрутился в маленькую башенку из лоз и трепещущих на ветру листьев. – Почему вы ни разу не побывали на Решийских островах? Ведь вы оттуда родом?

– Матерь спросила о том же.

– Так почему бы не наведаться туда? Вас послушать, вы обошли пол-Рошара, но ни разу не заглянули на свою предполагаемую родину.

Пожав плечами, она перевела взгляд на послеполуденное небо, подставила лицо ветру. По сравнению с душком в расселинах

он казался свежим. Город нельзя было назвать зловонным, но запахи наполняли его, словно сбившиеся в загоне животные.

– Знаешь, почему нам пришлось покинуть Азир? – тихо спросила Лифт.

– Мы погнались за тем неболомом, которого вы зовете Мрак.

– Нет. Не в этом дело.

– Разумеется.

– Мы ушли, потому что меня стали узнавать. Если слишком долго жить в одном месте, тебя начинают узнавать. Лавочники запоминают твое имя. Приветливо улыбаются, когда заходишь, и заранее знают, какой товар предложить, – помнят, что тебе нужно.

– Разве это плохо?

Она кивнула, по-прежнему глядя в небо.

– Еще хуже, когда тебя считают своим другом. Гокс, визири – они торопятся с выводами. Думают, что знают тебя, ожидают определенного поведения. И вот тебе приходится быть не тем, кто ты на самом деле, а тем, кого они себе выдумали.

– И кто же вы на самом деле, Лифт?

В этом и проблема. Когда-то она знала ответ. Или просто была слишком юна, чтобы беспокоиться по таким вопросам?

Откуда это узнавали остальные? Ветер качнул лежанку, и Лифт свернулась в клубочек, вспомнив объятия матери, ее запах, теплый голос.

Урчащий желудок напомнил о себе спазмами. Насущные потребности взяли верх над грезами о прошлом. Она глубоко вздохнула и встала.

– Ладно, давай-ка поищем каких-нибудь беспризорников.

6

– Жратвы отсыпает, – сказала маленькая чумазая девочка.

Ручонки она не мыла, вероятно, с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы ковыряться в носу. Многих зубов у нее не хватало. Слишком многих для такого возраста.

– Жратва у этой бабы годная, – добавила она.

– Мелюзге отсыпает?

– Ага. – Девочка кивнула в знак согласия. – Но может и люлей отсыпать. Упертая, как каменюка, и глаза у нее, как колючки. Мелюзгу не любит, но жратву не жмет. Долбанутая.

– Может, для чужаков мутит? – спросила Лифт. – Чужаки дают светилки, если она жратву мелюзге отсыпает?

– Может, и так. А может, и просто долбанутая. Непонятно, чего ждать. Отвечаю, вообще мутная.

– Спасибо. Держи. – Лифт отдала девочке свой платок, как и обещала, в обмен на информацию.

Та обернула его вокруг головы и одарила Лифт щербатой ухмылкой. В Ташикке любили торговать информацией – тут без этого никуда.

Чумазая девочка выдержала паузу.

– Та светилка вверху,

жратва с неба. Я слышала, как об этом трепались. Это ты что ли, чужачка?

– Ага.

Девочка повернулась, чтобы уйти, но передумала и взяла Лифт за руку.

– Так ты чужачка? – спросила она.

– Ага.

– Слушаешь?

– Слушаю.

– Люди никогда не слушают. – Она снова улыбнулась Лифт и наконец поспешила прочь.

Лифт устроилась на корточках в переулке напротив общественных печей: в стене была вырезана просторная пещера, а в ее своде – огромные дымоходы. Здесь жгли скорлупу камнепочек с ферм, и любой желающий мог приготовить пищу в центральных очагах. В собственных жилищах нельзя было разводить открытый огонь. Лифт слышала, что когда-то давно по трущобам прокатился пожар и погибло множество людей.

На улицах не было видно, как курится дымок, лишь случайные проблески светосфер. Продолжался Плач, а значит, большинство сфер потускнело. При свете будут сидеть только те счастливчики, что во время непредвиденной великой бури пару дней назад оставили сферы снаружи.

– Госпожа, – подал голос Виндль, – это была самая странная беседа, которую я когда-либо слышал, а я однажды вырастил целый сад для одного спрена остроумия.

– По-моему, ничего необычного. Просто ребенок с улицы.

– Но выражения какие! – воскликнул Виндль.

– Какие?

– Все эти странные словечки. Откуда вы знали, что говорить?

– По наитию. Слова как слова. Не важно, главное, она сказала, что мы можем добыть еды в приюте «Свет Таши». О нем говорили и другие.

– Так почему мы не пошли туда? – спросил Виндль.

– Женщину, которая там всем заправляет, не любят. Ей не доверяют, говорят, она противная. А еду раздает, потому что хочет выглядеть добренькой перед чиновниками, которые присматривают за тем местом.

– Говоря вашими же словами, госпожа, еда есть еда.

– Да. Просто... какая радость от обеда, который сам приплыл тебе в руки?

– Уверен, вы переживете подобное унижение, госпожа.

К сожалению, он прав. Лифт была слишком голодной, чтобы сотворить хоть немного потрясности, и потому ничем не отличалась от обычного ребенка-попрошайки. Но она все равно не двигалась с места. Пока что.

«Люди никогда не слушают». А Лифт слушает? Обычно слушает, разве нет? И вообще, какое дело этой маленькой беспризорнице?

Сунув руки в карманы, Лифт начала пробираться по запруженной толпой улице, уворачиваясь от случайных рук, так и норовящих хлопнуть или стукнуть. Здесь странно поступали с деньгами – нанизывали сферы на длинные нитки, даже если держали их в кошелях. И во всех сферах, которые она видела, для этого были просверлены отверстия. А если нужно отсчитать точную сумму? Придется снимать всю связку, а потом нанизывать обратно?