Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
– Те, кто был моложе, старели быстрее?
– недоверчиво уточнил Мирей.
Комит колоний перестал нервно бродить по приемной и сел на стул. Он подпер голову рукой и внимательно вслушивался в каждое слово Мима. Все-таки бывший моряк любил небылицы, это у всех завсегдатаев портовых таверн было в крови. Или же ему просто хотелось уличить шпиона во лжи, поймав на какой-нибудь нестыковке в рассказе.
– Именно так, - подтвердил Шеклоз.
– Тогда первейшие начали искать причину и решение проблемы. Как оказалось, причина старения таилась в количестве людей.
– Чем больше людей, тем меньше
– В принципе, это возможно, если принять жизнь как некую весьма ограниченную субстанцию...
– Деталей я не помню и вам, молодой человек, не советую в это углубляться, - глава Тайной канцелярии перебил реаманта и вежливо улыбнулся, заставив юношу содрогнуться.
– Но ваши слова не лишены смысла, наверное, примерно так дела и обстояли. Однако вскоре произошло некое происшествие, которого до того дня не знал наш невинный мир.
– Убийство, - пробормотал Ачек.
Цепкий ум бывшего агента нарисовал ему картину тех событий на заре человечества. Широкими мазками и без деталей, но По-Тоно уже отчетливо видел, к чему ведет свой рассказ шпион. Шеклоз одобрительно хмыкнул.
– Да, убийство. Один человек убил другого человека. И тогда мы впервые почувствовали прилив жизни, отнимаемой у первых поколений рождением все новых и новых потомков.
– Но люди же и раньше умирали, - напомнил Мирей.
– Несчастный случай, от голода, холода, старости или на охоте зверь задрал, например.
– Наверное, судьба, - Мим драматично развел руками.
– А явления природы, события и бездумные животные - это лишь ее орудия. Подобную гибель можно назвать пустой смертью. Но когда человека убивает человек, то в силу вступают иные законы, не имеющие отношения к нашей реальности. Ведь убийство бессмысленно, верно? Да, но лишь в этом мире.
Теперь уже все поняли, к какой трагедии привело неожиданное открытие первейших. Из поколения в поколение люди становились все более и более похожи на своих современных потомков, растрачивая долголетие, вечную молодость, ум и иные таланты. Им доставались лишь крохи от той эфемерной субстанции, которая некогда даровала необычайно долгую жизнь первым поколениям, поэтому они не чувствовали никакой разницы - все со временем старели и умирали, это было абсолютно нормально. Но только не для первейших.
– В отличие от обычных людей, представители первого и второго поколений чувствовали преждевременные смерти, - продолжил Шеклоз.
– Со временем мы научились подпитывать себя остатками непрожитых жизней. Но этого оказалось мало.
– И вы начали убивать, - договорил Ачек
– Постепенно. Сначала у нас в стране появилась смертная казнь за преступления, которая применялась все чаще и чаще. Затем мы начали умерщвлять безнадежно больных и калек, пожелавших расстаться с жизнью, чтобы не быть обузой родным. Вскоре мы перестали спрашивать их мнение и начали просто время от времени "очищать" лазареты. С преступностью боролись исключительно истреблением оной. Впрочем, иногда мы ошибались и вырезали целые дома невинных граждан. Совершенно случайно...
– Ты ничуть не изменился за тысячи лет, подонок, - буркнул Мирей.
– Если это, конечно, правда.
– Правда. Во всяком случае, такая, какой я ее помню, - ответил Шеклоз
– Мы смогли остановить старение, многие даже сбросили несколько лет. Но одному человеку и этого показалось мало. Он убил своего родственника из первого поколения. Нас захлестнула мощная волна остатков непрожитой жизни, которая в один миг вернула нам молодость и силы.
– Владыка Нгахнаре...
– прошептал Ачек.
– Верно, это был он. Именно Нгахнаре развязал братоубийственную войну в первом поколении, стремясь получить в свое распоряжение всю жизнь. Все-таки это непередаваемое ощущение...
– главу Тайной канцелярии пробрала дрожь от полузабытого чувства, испытанного тысячелетия назад.
– В общем, наша страна раскололась на мелкие кусочки, а первейшие стали править обычными людьми и воевать против себе подобных.
– Что-то мне это напоминает, - съязвил комит колоний.
– Да уж, история циклична, - улыбнулся Шеклоз.
– Так или иначе, о втором поколении они на время забыли, а нам это было только на руку - от их междоусобиц мы значительно продлили свои жизни, и с каждой новой смертью очередного первейшего мы приближались к бессмертию внутри своей общины, скрывшись от чужих глаз. Так мимо нас пронеслись целые эпохи, когда мы узнали, что из первого поколения в живых остался один лишь Нгахнаре...
– Простите, позвольте спросить, - перебил его Аменир.
– Если вы жили столько много времени, то разве от вас не должно было народиться очередное третье поколение? Или, например, у первого могли рождаться все новые и новые представители второго. Это же логично...
Шеклоз сокрушенно покачал головой.
– Истинные поколения появлялись на свет лишь единожды. Возможно, это прихоти той субстанции, существование которой ты предположил. Остальные наши дети рождались обычными людьми, и как мы ни старались, они умирали от старости примерно в шестьдесят лет.
– Наверное, очень тяжело видеть смерть собственных детей...
– После десятого раза как-то привыкаешь, - жуткий оскал шпиона дал понять, что он и по поводу кончины первенца не шибко-то переживал.
– Чего, к сожалению, нельзя сказать по поводу гибели тех, с кем провел не одну сотню лет.
Мирей встал и с хрустом потянулся. От тоскливой истории про древний народ так и веяло откровенной ложью. То ли Шеклоз действительно многое не помнил, то ли о чем-то умалчивал, то ли все было просто слишком нереально, но комиту колоний этот рассказ уже порядком надоел.
– Переходи к тому, как ты всех предал, - зевнул Сил.
– А потом к финалу и своему плану. Мы, знаешь ли, не такие живучие, можем и от старости умереть к тому моменту, как ты закончишь...
– Да, что-то я увлекся сентиментальными воспоминаниями, - улыбка Шеклоза смягчилась до обычной хищной ухмылки.
– Нашей замкнутой общине второго поколения удавалось выживать все то время, скрываясь от междоусобиц и враждебного мира. Я к тому моменту стал ее главой, поэтому всячески боролся за выживание своего народа. Остатки оборванных жизней переливаются сильнее к тем древним, которые находятся ближе всего к убитому. И поэтому я был вынужден ходить на охоту в ближайшие поселения обычных людей. Нас было много, поэтому получали мы лишь жалкие крохи. Но я не сдавался.